Читать книгу - "Ворота богини Иштар - Александр Васильевич Чернобровкин"

— Что с ним случилось? — спросил я.

— Кто его знает⁈ Наверное, отравился чем-то! — воскликнул купец. — Неделю стоял в стойле, отдыхал. Я в Киликию ездил на нем по торговым делам. Вчера после полудня у него начались колики. Я позвал лекаря. Тот чем-то напоил. Вроде помогло, а утром еще хуже стало. Вывели его во двор, а он копыта передние вперед выставляет, хромает.

Если колики были, значит, перекормили. Болезнь началась вчера, не запущена, так что есть шанс вылечить.

— К лекарю ведешь? — поинтересовался я.

— Нет, к живодеру, продам на мясо, — сообщил он.

— Самое большее один шиклу получишь, — подсказал я.

— Попробую за три. Я умею торговаться, — похвастался купец. — Хоть что-то получу. А то сдохнет — и останутся только шкура и волосы с гривы и хвоста.

— Продай мне за три шиклу, — предложил я.

— Ты лекарь? — спросил он.

— Нет, — ответил я. — Жалко его. Вдруг выздоровеет.

— Да, конь хороший. Купил его год назад в Киликии за три мины серебра, а ты предлагаешь всего три шиклу. Уступлю за пятьдесят, — включил профессиональные навыки купец.

— Если он сдохнет, я и один шиклу не получу за шкуру. Так что веди к живодеру и торгуйся, может, даст пятьдесят, — посоветовал я и сделал вид, что передумал покупать больное животное.

— Конь крепкий, должен выздороветь. Давай за пять, — сразу скинул он.

— Тогда возвращайся домой и жди, а я подумал и решил, что три шиклу за шкуру многовато. За один рискнул бы, — продолжил и я торговаться.

Когда покупка тебе не очень интересна, легко сбивать цену. Не боишься, что сделка сорвется. Продавец это чувствует и уступает.

— Ладно, давай три и забирай эту хромую клячу, — предложил он.

— И договор за твой счет, — выдвинул я дополнительное условие.

— Какой еще договор⁈ Он сдохнет, пока писать будем! — воскликнул купец.

— Ты только что говорил, что конь крепкий, должен выздороветь, — подловил я.

— Хорошо, сейчас позову писца, — согласился он.

Договор составили прямо на улице, позвав в свидетели трех мужчин, которые жили в домах рядом. Отдав три серебряных шиклу, я получил глиняную табличку, на которой было указано, что продается по дешевке именно больной конь двенадцати лет от роду, так что все риски и выгоды на мне. Раб повел ко мне домой жеребца, нелепо выставлявшего далеко вперед копыта, чтобы опереться на заднюю их часть и уменьшить боль. Поводок в цену покупки не входил, поэтому должен вернуться к продавцу.

Дараб выстелил в стойле толстый, сантиметров пятнадцать, слой ячменной соломы, которой был забит доверху мой сеновал. Так жеребцу будет мягче стоять и лежать. Заодно будет кушать ее. Это не сочный или богатый белками корм, не повредит. Я дал коню большую дозу разведенной в воде, глауберовой соли (декагидрат сульфата натрия), которую использовал для производства ультрамарина. Она еще и хорошее слабительное. После оставил животное отдыхать до вечера, когда еще раз напоил небольшим количеством воды с солью. К тому времени большая часть содержимого желудка уже оказалась на подстилке.

Утром конь стоял, температура спала. Я дал ему немного воды и ушел на виноградник, где началась летняя обрезка лозы, предупредив домашних, чтобы ни в коем случае не кормили и поили коня. Вернулся после обеда с тючком свежего сена, привезенного откуда-то с верховий Евфрата. От него шел приятный луговой аромат. Конь к тому времени жалобно ржал, требуя воды. Напоил его и дал свежее сено.

Через неделю я вывел из конюшни жеребца, получившего культовую кличку Буцефал. Он спокойно ступал на передние копыта. Я отправился с неоседланным за городские ворота, прогулялся до целины, на которой почти вся трава была общипана под корень овцами, выпустил, спутанного, пастись. Что-то он находил, скубая шумно, с азартом. На обратном пути прошел с жеребцом до берега реки Евфрат, где разрешил напиться вволю и постоять в воде, пока не размокнет и отвалится прилипший навоз, который он сам произвел и на котором отлеживался в первые дни болезни. После чего протер тело коня пучком мокрой соломы. Лошади не очень любят скребки, щетки, а вот на мочалку из сена или соломы реагируют с благодарностью, трутся головой о руку. В город въехал на нем охляпкой. Мечтал встретить по пути предыдущего хозяина коня, но не срослось. Уверен, что купцу передадут, как он лоханулся, продав здорового жеребца за гроши.

22

За теплый сезон я смог сделать три укоса сорго. Мог бы и четыре, но в последний раз запахал его, как сидерат. С навозом здесь проблемы. Точнее, в Вавилоне проблемы со всем, что связано с полеводством и животноводством. Только сады и некоторые огородные культуры дают хорошие урожаи. Первый укос сена оставил себе для мула и коня, а следующие два продал почти в три раза дороже, чем ячменную солому, выход которой за сезон на порядок меньше. Выгодная культура. Повторю года через два-три. На зиму посеял пшеницу. У нее урожайность выше, редко бывает здесь в продаже и стоит на треть дороже, чем ячмень.

С оливкового сада и виноградника собрал в первый раз сто восемьдесят четыре билту репы, а во второй — сто семьдесят два. Первый почти весь продал по цене один шиклу за шесть билту. Во второй раз столько же давали за семь. К тому времени в Вавилон привезли урожай из провинции. Все равно только одной репой отбил все расходы на поле, сад и виноградник и остался в наваре, а сорго пошло суперпремией. На холодное время года ничего там не посеял. Пусть земля отдохнет, пропитается влагой.

Себе оставил немного репы из второго урожая на питание людям и животным. Скармливал ее двум свиньям, которых держали до холодов, и понемногу давал коню и мулу, чтобы разнообразить рацион. Сено из сорго сперва скармливал только длинноухому. У некоторых сортов, особенно у молодых растений, а именно такие я и косил, может быть много синильной кислоты в листьях и стеблях. Мул трескал сено с бо́льшим удовольствием, чем порядком надоевшую ячменную солому, и оставался жив и здоров. Тогда я начал помаленьку подкармливать коня, постепенно увеличивая дозу. Даже если в сене имеется небольшое количество синильной кислоты,