Читать книгу - "Заклинание сорок пятого калибра - Сергей Ковалев"

Вскоре я услышал шаги. Шагали неспешно, но легко. Небо вновь заслонил темный силуэт, на этот раз женский — стройный, с длинными серебрящимися в лунном свете волосами.

— Привет. — Странно, но язык меня еще слушался. Разве что говорить было тяжело, поэтому вместо слов получилось едва слышимое бормотание.

Но незнакомка разобрала мой шепот.

— Привет.

Она остановилась в нерешительности. Ну да… Я бы тоже на ее месте растерялся. Гуляешь себе спокойно по ночному лесу и тут — на тебе! Куча переломанных костей… Находка не для слабонервных!

— Если тебе страшно, уходи — ничего, нормально… только не сообщай никуда.

— Мне не страшно. Я видела много смертей. Если хочешь, я побуду с тобой… до утра.

— Странно…

— О чем ты?

— Меня вот все стращали… мол, будешь так жить — умрешь в одиночестве… и надо же, получилось наоборот.

— Да, странно, — согласилась женщина. Я до сих пор не мог разглядеть ее лица, но голос мне показался самым прекрасным из всех, что я когда-либо слышал. Или сказывалось понимание, что это — последний раз, когда я слышу женский голос? Как и любой голос вообще.

Женщина плавно опустилась на колени рядом со мной. Теперь я смог разглядеть высокие скулы на треугольном лице, раскосые глаза под тяжелыми веками, маленький острый нос «клювиком», рот с пухлыми губами. Странное лицо. Изысканно прекрасное, какими иногда бывают лица местных красавиц, но — странное. Как у портрета или статуи. Таких совершенных лиц у людей я не видел. И что она делает посреди ночи в лесу?

— Кто ты?

— Когда-то давно люди меня называли Арья Хайша — Священные Ножницы.

— А-а-а… Так ты пришла за мной?

— За тобой? А, ты об этом… нет. Я не Смерть. Я лишь отмеряю время. Хотя иногда нас путают… путали раньше, когда у нас еще были капища. Случалось, их строили в честь одной из нас, а поклонялись в нем другой. Мы не ревновали — тогда это не имело значения. Теперь — тем более.

— Значит, боги все-таки существуют…

— Я не знаю. Это люди называли меня богиней… Ты, кажется, разочарован? Ты не верил в богов? Хотя бы в вашего нового бога?

— Если бы я верил… мне пришлось бы восстать против такого бога… а я слишком ленивый.

Арья Хайша улыбнулась, но почти сразу улыбка исчезла с ее прекрасного лица.

— Ты боишься?

— Не знаю, — подумав, признался я. — Наверное, нет. Боялся бы — ходил бы пешком и ел обезжиренный йогурт. Страшно терять что-то важное, а в моей жизни нет ничего такого… Жаль только — вот так внезапно. Не успел… хотел в настоящее путешествие — на мотоцикле в Китай. Или в Индию. Или в Африку… Все откладывал на потом. Знал бы… А в общем-то все равно.

— А я боюсь, — неожиданно призналась Арья Хайша. — Прожила столько, сколько люди и не мечтают, а все равно страшно.

— Разве боги умирают?

— Да. Когда в нас перестают верить, мы лишаемся силы. Когда люди про нас забывают совсем — мы исчезаем.

— Про тебя забыли?

— Да. Уже давно. Сейчас от меня осталась лишь тень былой силы. Я привязана к этому лесу, к последним сохранившимся развалинам моего капища. Все мои подданные — горстка бестолковых одичавших анахаи, это они тебя нашли и позвали меня. Для этих крох я по-прежнему могущественная богиня. А я даже появляться теперь могу лишь ночью. Скоро от меня ничего не останется.

— Жаль… Я бы хотел помочь, но — сама видишь… Могу, правда, обещать, что буду верить в тебя до конца жизни. С этим проблем явно не предвидится.

— Ты смеешься?

— Извини… просто это действительно смешно — умирающий человек встречает умирающую богиню… Извини.

— Ты странный человек. Ты умираешь и смеешься над собой. Ты смеешься надо мной, но я чувствую, что на самом деле тебе меня жаль.

— Думаешь, так не бывает?

— Обычно люди в такой момент беспокоятся о себе. А если и вспоминают о богах, то только чтобы попросить помощи.

— Какой теперь смысл? Кажется, я могу позволить себе роскошь больше не думать о себе. Или ты способна меня исцелить?

— Нет. Даже раньше, при всем моем могуществе, исцелять людей было не в моей власти. Я — Священные Ножницы. Могу лишь обрезать нить.

— Почему же ты медлишь? Обрежь мою…

— Не знаю. Я не хочу, чтобы твое время истекло.

— Брось! Мне кранты. Даже я сам это чувствую.

— Не хочу. Если твое время действительно истечет, здесь сразу объявится моя сестра. Правда… она и так придет. Даже если бы я не захотела обрезать твою нить, она бы все равно взяла тебя — она-то с каждым столетием становится все сильнее. Я уже ничего не решаю. Я стала бесполезным призраком…

— Очень красивым призраком. Жаль, я сейчас несколько не в форме…

— Ну ты и тип! — Хайша невольно рассмеялась.

— Мне это часто говорили. Хайша… отпустила бы ты меня, а? Устал я что-то…

Богиня пристально посмотрела мне в глаза:

— Ты хочешь жить?

— Я похож на идиота? Конечно, хочу… но не так. Если ты собираешься держать меня, пока кто-нибудь не наткнется и не вызовет «скорую», не делай этого. Жить парализованным я не смогу.

— Я хочу предложить тебе кое-что другое.

— Что? Ты же сказала, что не можешь исцелить меня.

— Тебя — нет. Но себя — могу. Если бы в твоем теле была моя душа…

— Ты хочешь, чтобы я отдал свое тело… тебе?

— Интересно, что бы ты ответил, предложи я именно это? Молчи! — Хайша приложила руку к моим губам. Этого небольшого жеста оказалось достаточно, чтобы я не смог произнести ни слова. А некоторые женщины еще жалуются, что не могут заставить меня держать язык за зубами! — Я не стану подвергать тебя такому испытанию. И себя — тоже. Я не прошу отдать мне все тело — только потесниться. Дай мне место в своем сердце.

— И ты сможешь исцелить нас?

— Нет. Моих теперешних сил не хватит на это, — призналась богиня. — Но самые серьезные раны смогу залечить. А дальше тебе придется бороться самому. Но ты сильный. Вместе у нас есть шанс выжить.

— Есть шанс выжить — значит, есть вероятность умереть, причем обоим. Я прав?..

Хайша промолчала, продолжая так же пристально смотреть мне в глаза.

— Значит, прав. Зачем тебе это?

— Я же говорила, еще лет сто — и от меня ничего не останется. И что за жизнь у беспомощного ночного призрака? А если ты выживешь, то и у меня будет возможность прожить — пусть и деля с тобой — еще сколько-то лет настоящей, полной жизни… И потом…

— Что?

— Ты смотришь на меня, как на женщину. После стольких столетий забвения это возбуждает…