Читать книгу - "Время нарушать запреты - Марина и Сергей Дяченко"

Поднялся шум.

Бессмысленный, бесполезный. Каждый старался высказать свое просвещенное мнение куда громче собеседников – и стены гулко отражали «сей диспут», как выразился бурсак Хведир.

– Дай мне медальон, Иегуда, – я подошел вплотную к Заклятому.

Молча снял, протянул мне. Не спросил – зачем? Догадался? Неважно.

Теперь – неважно.

Зал был совсем рядом, но едва я двинулся к двери, как спорщики гурьбой повалили за мной.

Неважно.

* * *

Голова по-прежнему на столе. Губы едва заметно шевелятся, шепчут что-то, неслышное мне-новому – а по мозаике пола…

Раненый чумак из последних сил полз к столу, оставляя за собой кровавый след. Правая рука жалко тянулась вперед; в кулаке зажат нательный крест.

– Гринь, сучий сын, ты куда?!

– Кровью истечешь!

– Небось башку говорящую узрел, крестом защищался!

– А чего ж тогда к ней полз?

– Чумак! Ты меня слышишь?

– А-а-а… – Старший сын моей Ярины с трудом раскрывает глаза. – Пан есаул? Он… он меня… велел, чтоб на крест позвал… Я… оборониться хотел… не помню… дальше…

– Вот ведь отродье сатанинское! И креста не боится!

– Так он же ангел… бывший…

– Ангел? Лучше скажи – сам сатана! Чортяка, ты зла не держи, ты-то другое дело…

– А чего ему того креста пугаться? Крест-то иудин, дочерна замаранный, нет в нем Господней силы…

Дальше я уже не слушал.

* * *

– Пойдешь ко мне на медальон?

– Пойду, – шевельнулись синие губы, и я поднес к ним открытый медальон.

…Золотые корабли идут по золотым хлябям, золотые тучи идут по золотым небесам, золотые пылинки пляшут в золотом луче, драгоценный дождь нитями тянется к литой тверди, желтые листья бубенцами звенят на желтых деревьях, на златом Древе Сфирот…

Колыхнулся, разом потяжелев, драгоценный кокон.

Внутри шевелился, словно приходя в себя и осматривая свое новое жилище, маленький рубиновый паучок.

* * *

– Стало быть, теперь твой черед, чортяка. Сперва я за всех решил, не спросившись, теперь – ты. Ну, значит, так тому и быть. Не боишься только, что он в тебя перейдет, душу твою схарчит? Или у тебя души все одно нет?

– Есть, – почему-то сейчас я был в этом уверен. – Но ему она не по зубам.

– Почему так?

– Потому что я – каф-Малах. Я – свободен. Я сам – Свобода. Меня можно убить. Но покорить – нельзя. Если даже у Самаэля, Ангела Силы, князя из князей Шуйцы, не вышло… Ну а вдруг выйдет – тогда мы просто умрем. Оба.

Я улыбнулся сотнику Логину.

– И он это знает, пан сотник.

– Почему? – тихо спросил сотник. – Почему ты такой?

– Потому что буква «Бейт», символ Существ Служения, означает испокон веков: «Именно так!» А путь свободных, мой путь лежит под знаком буквы Каф, означающей: «Как если бы…»

– Это тебе тот старик сказал?

– Да. Это мне сказал тот старик.

– Мне б такого старика. – Логин Загаржецкий смотрел в пол, а мне казалось: в лицо он мне смотрит, не моргая. – Эх, чортяка! Мне б его, в Валки! Клянусь Христом-Спасителем, я б ему сам синагогу выстроил…

– Пане сотник! пане сотник, да погляньте же!

Кричал есаул.

Он стоял у раскрытого окна и все тыкал мосластым пальцем куда-то ввысь, в левый угол.

Я пригляделся.

В радужном куполе, как раз в том месте, на которое указывал есаул, плавал бледный, размытый переливами серпик.

Месяц.

А темнее снаружи… нет, не становилось.

Время пожирало само себя, свившись цветными прядями. Последнее, жалкое: время-сирота. И еще: «Время нарушать запреты…» – подумалось невпопад.