Читать книгу - "Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев"

а там, впереди, ощущалась часть его отнятой силы. Она вела, она звала. Хизаши сделал шаг, и тут порыв ветра ударил в спину и донес с первого этажа громкие испуганные крики. Девушки «Цветочного дома» привыкли ко всему, а значит, произошло что-то серьезное. Хизаши дрогнул было, но продолжил путь. Даже хорошо – пока внизу суматоха, никто не кинется его останавливать.

Начался дождь. Сперва тихий шорох, потом – хлесткие удары, как плетью о стены и крышу. Дождь преследовал Хизаши с первого дня смертной жизни, будто вознамерился извести любой ценой. Будто следил за ним: «Не соверши новой ошибки, ведь я вижу каждый твой шаг». Проклятый дождь! Хизаши его тоже ненавидел, как ненавидел богов, ненавидел людей, страсть к которым привела его к погибели. Всех ненавидел, но больше всего – себя, за то, что был так слаб и глуп.

Он дошел до нужной двери, протянул руку, но в последний момент замер. Тревожное предчувствие ознобом прошлось по коже. Он повернул голову и увидел таинственное свечение у лестницы, оно приближалось, постепенно обретая силуэт женщины в белой погребальной одежде. Она плыла по воздуху, окруженная голубыми могильными огнями хитодама, и ее ноги терялись в дрожащей дымке. Неистовствовал ураган, сквозняк скользил по полу, забирался под одежду. Хизаши смотрел на юрэй и смутно узнавал искаженные смертью черты.

В тот же миг сёдзи распахнулись, и брат хозяина схватил Хизаши за воротник.

– Какого демона?! – рыкнул он и заметил призрак. Лицо его скривилось от ужаса, руки задрожали, и Хизаши легко скинул ослабшую хватку. – Это ты!..

Призрачная кисть потянулась к мучителю, бледные губы разомкнулись, и до живых донесся тихий голос:

– Верни мне мою жизнь… Верни ее… Верни мне жизнь…

Мужчина страшно закричал, оттолкнул Хизаши и попытался запереться в комнате, но тщетно. Для юрэй не существовало закрытых дверей, она просочилась сквозь нее, и, войдя, Хизаши увидел уже хладный труп, лежащий на полу с бесполезным кинжалом в руке.

Химавари тяжко вздохнула.

– Моя жизнь… Мне не вернуть мою жизнь…

Хизаши спокойно принялся копаться в вещах алчных братьев, пока не нашел веер, небрежно брошенный в кучу награбленного добра. Касаться отполированных дощечек было так приятно, что Хизаши не сдержал улыбки.

– Мне не вернуть свою жизнь… – скорбно повторил призрак, и Хизаши ткнул в нее сложенным веером.

– Разумеется, не вернуть. Хотя ты все равно уже не понимаешь, что я тебе говорю. Уходи. Твоя месть окончена.

Юрэй еще раз вздохнула и рассыпалась синими искрами, а когда и их не осталось, Хизаши заткнул веер за пояс и отправился на выход. Внизу девушки бестолково сгрудились вокруг мертвого хозяина, а гости, сообразив, что дело дрянь, разбежались, не заплатив. Завидев Хизаши, одна из них воскликнула:

– Что же нам теперь делать?

Хизаши пожал плечами, равнодушно скользнул взглядом по мертвецу с раскрытым в немом вопле ртом, наклонился и вытащил у него из-за пазухи мешочек с монетами. Тяжелый, на первое время хватит.

– Что нам делать? – понеслось ему в спину. Дождь закончился так же внезапно, как начался, словно бы это были слезы мертвой Химавари, а успокоилась она – успокоился и он.

– Не знаю, – ответил Хизаши и толкнул дверь. – Идите домой.

Он уходил от светящихся окон «Цветочного дома», и никто не отправился следом за ним. Возможно, эти женщины никогда не смогут вернуть себе свои жизни, но он, Хизаши, хотя бы попробует, потому что то, что он имеет сейчас, это не жизнь, а он – не человек, как бы там ни решили за него боги. Сливовое хаори с кленовыми листьями легко развевалось при ходьбе, ноги слушались все лучше, пусть и подводили порой своей слабостью, и Хизаши вышел к дороге и наугад выбрал направление.

Когда он с первыми лучами солнца снова встретит людей, он назовется им своим новым именем – Мацумото Хизаши, Хизаши из корней сосны.

* * *

Привыкнуть к новому себе было сложно, но главное, что Хизаши усвоил за первые полгода странствий по Ямато, – никому нельзя доверять. Люди непременно обманут. Даже если они добры к тебе, то вы вместе пострадаете от чужого коварства. Или же никакого добра и в помине не было, лишь приятная маска, чтобы усыпить бдительность.

Днем он был Мацумото Хизаши, молодым странником, решившим посмотреть, чем живут люди в Ямато, привлекательная внешность, красивая одежда, фальшивая улыбка и деньги, которые он снова начал находить в земле, оставляя с носом тех, кто после многочисленных феодальных войн так и не научился зарабатывать мирно, открывали Хизаши все двери, а грамотная речь и знания, приобретенные за годы наблюдения за людьми добавляли образу аристократизма. Его принимали то за сбежавшего из дома сына богачей, то за бродячего поэта, то за ученого. Он никого не разубеждал. Слабое тело укрепилось в дороге, в нем расцвел источник внутренней ки, и Хизаши развил его очень быстро. В этом ему помогал веер – остатки его истинных сил, принявших материальную форму. Довольно скоро Хизаши понял и то, что ёкай в нем все еще жив, просто заперт в клетке смертного тела, но если его разбудить и вывести наружу, придет мгновенная расплата. Проклятую волю богов невозможно обмануть.

Но нельзя сказать, что он не пытался.

Всюду, где бывал, он собирал легенды и удивительные истории в надежде однажды отыскать ту самую, что позволит обыграть небеса. С тоской он слушал песни бродячих музыкантов.

Как-то он подошел к слепцу с бивой и спросил:

– Знаешь бива хоши по имени Кендзи?

– Кендзи? – удивился старик. Его морщинистое лицо приняло задумчивое выражение. – Знавал я одного Кендзи в детстве, хороший был человек.

Хизаши застыл.

– Где он сейчас?

– Так умер давно. Зима холодная выдалась, мы с ним разошлись своими дорогами, а после я узнал, что Кендзи слег с лихорадкой и умер при каком-то маленьком храме, где о нем заботились до последнего мгновения.

– Он же был еще молод, почему заболел? – не поверил Хизаши.

– Молод? – хохотнул старый музыкант. – Он уж к тому моменту мог бы внуков нянчить. Да и человеческое тело не бессмертно. У всех свой срок.

Хизаши оставил старику деньги и молча ушел.

Выходит, в Такамагахаре ему пришлось провести слишком много драгоценного времени. Минула не одна зима, мир успел поменяться, пусть не так заметно для остальных, но очень – для него. Несколько десятилетий пролетели вмиг. И такая злость его взяла! Такая ярость заклокотала в горле, что не выразить никакими человеческими словами, только прошипеть, чтобы утекла вместе с ядом. Ничего больше не связывало Хизаши с миром людей, кроме