Читать книгу - "Сложенный веер - Сильва Плэт"

— Лорд Медео, мы очень недовольны тобой. Никакие заслуги твоей семьи не дают тебе права на похищение наших лордов.

— Нужно лучше смотреть за Вашими лордами, королева.

— Молчааать!

Ну, скажите мне, ради святой Лулуллы, цветущих пещер Бенигма и эбриллитового венца Мхатмы, зачем ему надо было встревать? И какого черта он встал сейчас во весь рост и уставился наглым взором в глаза Ее Величеству? Он что, не знает, что владетельницы Аккалабата воспламеняются, как сухая солома?

— Не буду.

Вместо того чтоб взорваться, королева остолбенела.

— Что — не будешь?

— Молчать, — хладнокровно сообщил Медео.

Ну да, это само собой разумеется: королева Аккалабата приказывает молчать, младший сын дома Эсилей отвечает: «Не буду». Все идет своим чередом, все в порядке вещей. Луны у Аккалабата не зеленые, а красные. Их не две, а сто пятьдесят. И я не я, а слюнявый биколор. Семицветный. И нюх, как у орла.

Лисс мысленно схватилась за голову. Судя по выражению лиц, у теснящегося вместе с нею у входа дар-пассеровского молодняка ощущения были примерно те же. «Молчи, Медео, молчи!» — неслышно реяло в воздухе. Он не реагировал.

— Вам было все равно, моя королева, когда Вашего дара держали несколько лет взаперти, в грязной комнате с пауками, не позволяя ему носа оттуда высунуть, чтобы не позорил герб великого рода Пассеров. Всем было все равно, что Эрл потерял зрение, вступившись за этот самый герб. А мне, просто чтобы вычесать его во время альцедо, приходилось пробираться тайком. Вы так заботитесь о Ваших дарах? Что же Вы пальцем не соизволили шевельнуть, чтобы жизнь одного из них не превратилась в беспомощное прозябание? Чтобы его слепые пальцы не находили кинжал, которым он должен был перерезать себе сонную артерию, каждый раз, когда они тянулись в поисках дружеской руки? Вам стоило только приказать… А вы ничего, ничего…

— Пусть! Он! Замолчит! — королева зажала пальцами уши. Лицо, безукоризненно красивое — почти такое, какие Лисс видела у дилайнских леди, исказилось гневом.

Кто-то из Дар-Пассеров возле Лисс прошептал:

— Маленькая зловредная сука…

В первый момент Лисс подумала, что это о Медео, но продолжение заставило ее удивленно вскинуть брови:

— …с тех пор, как она взошла на престол, только и делает, что трясется, как бы ее не упрекнули в бездействии. И надо ж Медео такое ляпнуть!

Стоящие рядом оживились:

— Совет старейшин по каждому поводу. Даже детский турнир не может без них объявить. Надоело.

— Получила трон и не знает, что с ним делать. Очень удобно для Кори.

— Да брось ты, если бы не Кори, все уже летело бы демону Чахи под хвост.

— Если бы принцесса Сесили не умерла так неожиданно…

Седовласый дар из дома Фалько одернул болтунов:

— Сами виноваты, что ваша принцесса умерла неожиданно. Ставленницы Дар-Фалько и Дар-Эсилей не заболевают аллергией в двух шагах от трона. Рано вашему клану играть в дворцовые игры. Учиться еще и учиться. Хотя с кем я разговариваю? — старик отвернулся, не обращая внимания на возмущенные перешептывания Пассеров.

Лисс тоже переключила внимание обратно на сцену, разворачивающуюся перед троном. О том, что нерешительность правящей монархини снова и снова заставляет лордов обсуждать проблему престолонаследия, она уже знала от Хьелля. Но чтобы так откровенно, в дворцовом зале, где даже у стен есть уши! Или эти уши, информация от которых должна стекаться к лорд-канцлеру, оглохли? Кори ослабил шпионскую сеть или делает вид, что ничего не происходит?

Да, прав был муж: Аккалабат изменился, и, кажется, не к лучшему.

Хотя в данный конкретный момент в мягкотелости королеву обвинить трудно, скорее — в скоропалительности решений. Вон как верещит, изрыгая проклятия:

— Взять его! Казнить! Немедленно! На куски распилить! Прилюдно! Уничтожить! И на колени! На колени, тварь! Поставьте его на колени!

Медео пытается вырваться, но держат его крепко. Лисс видит, что Дар-Пассеров оттеснили к стене, и за дело взялась личная охрана Ее Величества. Эти ребята, каждого из которых лично отбирает верховный главнокомандующий, свое дело знают. Медео пытается стряхнуть с себя цепко держащие его руки, но куда там…

— На площадь! Сейчас же! Паршивый выродок! Чтобы другим неповадно было! — визжит королева. — Или нет! Лучше с башни! Скрепите крылья[7]— и с самой высокой башни!

Стоп-стоп-стоп, это не по сюжету. Даже те дары, кто только что воодушевленно требовал высшей меры, притихли. Лисс — профессионал, хоть и давно «на покое», и ей с самого начала было очевидно, что рассуждения на тему «повесить или четвертовать» вовсе не имели целью довести пьесу до похорон главного героя. Разыгрывался классический средневековый балаган на тему «справедливый монарх и верные его вассалы». Действие первое: плохой Медео оскорбил и опозорил. Действие второе: охваченные праведным гневом лорды кровожадно требуют жестокого наказания. Действие третье: великодушная государыня прощает ослушника, под этим соусом охваченные праведным гневом лорды (из второго действия) выцыганивают разного рода бонусы у лорд-канцлера оной великодушной государыни, который одновременно является ослушниковым старшим братом. Всеобщее ликование, все пляшут и поют. Занавес.

Не тут-то было. Ситуация явно выходит из-под контроля. Медео волокут к выходу, Дар-Пассеры легко и непринужденно обнажают мечи, королевский герольд возникает из ниоткуда с лицом в меру торжественным и траурным. Ой-ей-ей, не хотелось мне, а придется. В лучших традициях.

— С землей сровняю! Чтобы никто! Никогда! — надрывается венценосная истеричка.

— Ну, хватит, все уже. Заткнись. Ты мне надоела, — Лисс неожиданно отделяется от стены и вступает в факельный круг света. Все дары поворачиваются к ней, выражение лиц труднопередаваемое: такие радикальные новшества в придворной стилистике явно произвели на них впечатление. Королева приподнимается во весь свой жалкий, по сравнению с Лисс, рост, глаза ее мечут молнии.

— Ты, землянка, мусор… безродная мразь, ничего не понимающая в наших обычаях…

Я тебя умоляю! Сядь, а? Выражение лица у Лисс как у сопредседателя Звездного совета, инспектирующего дурдом на Кризетосе.

— Моя дочь — наследница трона Дилайны. И одновременно невеста лорда Элджа — старшего брата этого охламона.