Читать книгу - "Сага о Головастике. Уроки инопланетного мастерства - Александр Нерей"

— Ты про дочь Аль-Амрана? Но в девятнадцатой суре Корана совсем не… Нет. Я не с ней разговаривал, а с миром твоим. Всего-то на всего с вашим… С вашей Землёй или Семалией общался. Духарится, вредина. Правду знать хочет. Кто не хочет?.. А тебя вчера со мной вместе приголубили и обездвижили? Или меня одного Морфеем по темечку саданули? — приступил я к инопланетным обязанностям, усаживаясь завтракать.

— Рожу умой сначала. Там зеркальце в сенях прицеплено, ежели что. Только смотри, ваш брат, бывает, в обморок так и валится, когда в него заглядывает по первости, — предупредил меня контактёр Семёнович.

— Я же не взрослый. А что на роже намалевали – без интереса. Ты, вон какой бледный, а я, стало быть, или китаец, или индеец. Потому как руки у меня чересчур загорелые, а не грязные. Это от вашего солнца так кажется. Ультрафиолета у вас не хватает. А так я самый бледнолицый в племени Ориона.

— Мелкий, но матёрый? Из какого, говоришь, рода-племени? — поддержал Павел беседу.

— Орион. Дядька такой с дубиной в кулаке. Созвездие. Три яркие бляшки на ремне. Каждый, небось, на небе видел. Только по имени не знает. А зря. Все мы проживаем у него в рукаве. Рукав Ориона. Так наша прописка в галактике называется. Ваша тоже, кстати.

Ой-ёй! И правда, почти чёрная физиономия. Не китаец, а намного… Намного странней.

Бикмеюшка. Точно. Вот с чего ты, касатик, был смуглым до чернявости. Уж не путешественник ли? Коллега? Бродилка по вселенной? А отара что, для самостоятельного харчевания?.. Извини. Не додумал. При встрече, значит, пощебечем за жизнь, — разговаривал я, умываясь, и с Павлом, и с самим собой, и с Семалией.

— Ты в себе? Со стекляшкой, как с живой стрекочешь, — не выдержал Семёнович и взялся за моё воспитание.

— А ты со своей душой не говоришь? А с Доброй ещё не виделся? Сам-то в пещере, когда был в последний раз? Не в майкопской, которая с дольменами, а на Фортштадте? Подвал же у тебя тю-тю. Совершенно не в рабочем состоянии. Или ты супер-дедствуешь и не бедствуешь? Сигаешь к своим куртизанкам-партизанкам на блины-постирушки? Вернее, штопки одёжи и бельишка?

А тебе же, бедолаге, некуда в Иисусов возраст вернуться. Жалко мне вашего брата-землянина. Много чего вас ли… У вас нет, — окоротил я откровения, спохватившись о возможной немалой разнице между нашими мирами. — Макара среди вас нет? Кто за смерть отвечает? За православную?

— Ты меня на каждом слове в дрожь вгоняешь. Завтракай, а потом разговор начнём. Аппетит мне не порть, иноземец яхонтовый, — отмахнулся от меня Супердед.

— Созреть, значит, собираешься? Как вишнёвая Майка или яблочный Белый Налив? Ну-ну. Харчуемся, моем посуду, и сразу на гору. Сразу же! Собеседование с ЭВМ проведём. Пусть она за тебя отдувается. Пещера у них, понимаешь, имеется, а подвал в за… Завтракаем, — оборвал я разговорчики и принялся за яичницу и оладушки со сметаной.

* * *

— Сам на Родину шастаешь? — начал пытать расстроенного деда, потерявшего умную шапку, когда мы, ни от кого не скрываясь, приземлились на Америку.

— Некому за мной ухаживать. Так что, сам с хозяйством управляюсь, — ответил он с какой-то горечью.

— Дочки запропали, и глаз не кажут? А Калика в твоём мире имеется? Поколение новое монтёров и контактёров наличествует, или тоже головы сложило в борьбе за зязябровые яйца?

— Я один такой одержимый. И с вашим инопланетным братом только для вида бравым прикидываюсь, а сам жуть, как дрейфлю, — неохотно признался дедуля.

— Полетели, что ли? В пещеру? — напомнил я о Фортштадте.

— Нелетучий я. Моряком служил, а не лётчиком, — огрызнулся Павел понуро.

— Знамо дело, что в БЧ-2 комендором. А ты точно не просил себя немного притупить? Чтобы не болтать лишнего? — продолжил я знакомство с миром и параллельным начальством.

— Как это, притупить? Мозги вправить? — всполошился контактёр, а я сообразил, что до начальства местному Павлу ещё очень далеко.

— По своему велению или согласию. Когда чересчур много знаешь, тогда и просишь мир о временном затмении, — растолковал деду, что имею ввиду.

«Не просил он о таком!» — взвизгнула Семалия точно так же, как и перед перерывом в нашем общении.

— Ладно. А в пещеру он у тебя вхожий? — сразу же переключился я на подружку.

— Ты с кем? Опять с ней? С Родительницей? — спросил Павел, и мне показалось, что вздохнул с облегчением.

«Не был там ни разу. Не нашлось желающих пропуском поделиться», — доложила мир.

— Что это значит? Как поделиться? А Акварии или Болидии в ваших бронзовых лесах-чудесах не водятся? На «вороном» астероиде, кто из них хозяйствует? Природой, кто заведует? Как вы тут, вообще, зародились? Бог за вас отдувался? Папка-Творец, Отец-огурец? — опешил я от сногсшибательных утренних новостей.

— О чём ты? Вы? — снова перепугался дедуля.

— Докладывай! Как мне твоего деда пропуском наделить? Это раз, — раскомандовался я.

«Со своего локтя ему отдай единичку. Если не жалко, конечно. Поднеси и ткни. У тебя отнимется, а у него моментально появится. В нашем мире так устроено. Пропуска у каждого смертного, как бы, вживлены, но до поры не активированы. Было так устроено».

— Ну-ка, старый моряк – с печки бряк. Сейчас же за уравнивание параллельных галактик примусь. Ей-ей, не убоюсь. Готов в детские игры поиграть? Покойницу свою двоюродную проведать и с близнецом-смутьяном встретиться? Можем сокрыться от их глазу. Это как пожелаешь. И не трясись. Чай, не на тот свет зазываю и сватаю. А на ликбез космический, — поволок я Павла обратно во двор.

«Что ты задумал?» — встревожилась Сёма-кулёма.

— Как же это? Меня в инопланетники записывать? Как же это? А хата? А дочки? Я же завещание ещё не оформил. Руки не доходили, — запричитал контактёр обречённо.

— Обойдёшься. И ты обойдёшься! У сестры или у брата всё узнаешь. Мы к ним. Не в курсе, где Нюрка живая? Или не будем пока бабок до греха доводить?.. А есть, где они оба ещё живые?.. Туда и напросимся потом. А сей момент нас на Фортштадт-гору.

«Ладно. На гору, так