Читать книгу - "Год жнеца - Макия Люсье"

и оставлять свиные головы в переулках. – Конюший прислонился к стойке и скрестил руки на груди. – Ваша кобыла избалованная. К ней уже дважды приходила леди, чтобы расчесать.

Леди. Это заставило Каса повернуть голову.

– Здесь была Лина?

Джон фыркнул.

– Для вас она, может, и Лина. А для нас, всех остальных, леди Аналина.

Кас перебрал в голове всех благородных леди, которых когда-либо встречал в Пальмерине и за его пределами. Ее он не знал.

– Кто она?

– Один из историков короля, как я слышал. Я не уверен, что это правда. Разве историки не должны быть бородатыми стариками?

– Не все. – Королевский историк, поразился он про себя. Одевающийся как мальчик, путешествующий один и слишком легко доверяющий незнакомцам.

Кас снял со стены щетку. Лошадь можно было и не расчесывать. Лина отлично справилась с этой работой. Но он все равно занялся этим – повторяющиеся движения отвлекали его от мыслей, что то и дело возвращались к Фаро и его отрезанной руке. «Ты хочешь сказать мне, что позволил отправить троих людей Пальмерина на смерть, приговорить моего брата к брисанской тюрьме – из-за девушки?»

– Как ее зовут? – спросил Джон, глядя на лошадь.

Кас всегда называл ее просто «девочка».

– У нее нет имени.

Джон окинул его взглядом, но оставил в покое. Вероятно, почувствовав, что мысли Каса приняли темный оборот, он отступил, готовый оставить его наедине с самим собой.

– Джон.

– М?

Кас слышал, что конюхи еще работали в конюшне, несмотря на поздний час, видел, как они снуют туда-сюда с лопатами и ведрами. Но брата Джона, тоже работавшего в конюшне, нигде не было видно. Кас спросил:

– А где Феликс? – И тут же пожалел о своем вопросе, увидев лицо Джона. – Прости. Мне очень жаль, друг.

Джон кивнул – им уже тысячу раз говорили «Мне жаль».

– Он поехал в Эльвиру на лошадиную ярмарку вместо меня. Я сломал ногу накануне. Упал с лошади. Так глупо. Когда он вернулся домой… ему было нехорошо. Мы не позволили ему пройти через ворота.

– Почему?

– Из-за городского инспектора. Он не впускал никого больного. Даже если они выглядели здоровыми – он заставлял их временно разбивать лагерь за стенами, пока не удостоверялся, что они здоровы. Здесь ведь уже была королева. С ребенком. Он очень осмотрительный.

Кас молчал.

– Это помогло?

– Думаю, да, – признался Джон. – Говорят, Трастамар потерял половину своих людей. И Салом почти столько же. А мы нет. – Позади него на полке лежали седла. Он взял одно, закинул на плечо и добавил: – В мире очень много плохих людей, Кассиа. Мошенников, убийц. А мой брат лежит мертвый в земле. – Он улыбнулся, но одними лишь губами, без радости в глазах, прежде чем отвернуться. – Я рад, что вы вернулись. Добро пожаловать домой.

* * *

Кас не знал, сколько времени провел в конюшне. В какой-то момент он закрыл дверь и уселся в углу, в то время как лошадь отдыхала в другом. Он сказал себе, что не прячется.

Его мысли вернулись к «А что, если бы…». Что, если бы Вентиллас смог заплатить за него выкуп? Если бы Фаро не было на свете? Если бы родители Сорны были по-прежнему живы? Если бы они были живы, она бы не приехала в Пальмерин в качестве воспитанницы. И ревнивый Фаро не положил бы на нее глаз. Что, если?.. Этот вопрос мог поглотить человека и заставить его от отчаяния спрыгнуть с городской стены.

Дверь со скрипом отворилась. Он поднял взгляд, ожидая увидеть Джона, но это была Лина: она стояла там и смотрела сверху вниз на него – прислонившегося спиной к стене, державшего локти на прижатых к груди коленях.

Касу хотелось, чтобы его оставили одного, а не нашли в стойле, сжавшимся в комочек среди сена и овса. От смущения его голос зазвучал угрюмо:

– Я не хочу разговаривать.

– Тогда не будем. – Ее тон, напротив, звучал беспечно. Она повесила плащ на крюк рядом с его седельной сумкой, а потом потянулась за щеткой. Ее красные юбки заклубились, когда она наклонилась. Вокруг было не так уж и много места. Подол ее платья накрыл его ботинки. Кас наблюдал, как она целует лошадь в нос. Лина достала из кармана юбок блестящее яблоко и улыбнулась, глядя, как кобыла тут же принялась жевать угощение. Верная своему слову, она молчала. Девушка расчесала щеткой гриву лошади, а потом разделила ее на три одинаковые части.

Кас догадался, что она собирается делать.

– Никаких кос, – сказал он.

Руки Лины замерли.

– Но они ей нравятся, – возразила она.

– Откуда ты знаешь?

– Да просто посмотри на нее.

Он бросил скептический взгляд на лошадь. Кобыла и вправду казалась довольной, но он предположил, что настоящая причина в яблоке. И все же он сдался.

– Только одну.

Кас наблюдал за ее работой, быстрой, ловкой, и, к его удивлению, ее присутствие стало бальзамом для его души после этого отвратительного вечера. В ушах Лины он заметил крошечные золотые сережки в форме бутонов граната. Такими же был усыпан золотой обруч на ее голове – на разных стадиях цветения. Когда она начала вторую косу, а потом и третью, он не стал возражать. В конце концов любопытство победило его желание находиться в тишине.

– Ты историк.

– Да. Ну, на самом деле нет. Почти. – Она отвела взгляд в сторону, смутившись. – Надеюсь им стать.

– Ты ученица?

– Вроде того. – Ее пальцы продолжали плести. – Меня учит мой дедушка… учил. Теперь уже все.

Кас услышал заминку в ее голосе. И не стал просить ее объяснить.

На середине четвертой косы она сказала:

– Можно попросить об услуге? – Она не стала ждать, ответит ли он «да» или «нет». – Пожалуйста, не рассказывай никому о нашей первой встрече. Никогда. И о второй, если уж на то пошло. Это избавит меня от проблем с семьей.

Украла чужую лошадь. Едва не стала добычей рыси. Он в этом не сомневался.

– Я не знаком с твоей семьей.

– О, еще как знаком, – заверила она. – Год назад у меня было пятнадцать братьев и сестер. – Она оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть округлившиеся от удивления глаза Каса. – Сводных, – пояснила она. – С большинством я даже никогда не встречалась. Так было до чумы. Сегодня же у меня остался только один брат, и он сидит за главным столом.

– Ты сестра короля Райана? – Он не заметил между ними особого сходства, кроме густых каштановых волос и темных глаз. Эти черты были характерны для большинства жителей королевства. Ничего общего с тем, когда незнакомцы сначала видели