Читать книгу - "Божьим промыслом. Стремена и шпоры - Борис Вячеславович Конофальский"

время от времени запуская в монеты руку, чтобы почувствовать тяжесть денег. Две тысячи талеров и шесть сотен солдат — вот всё, что у него было. Ну, если не считать пройдоху Сыча. Да, но Сыч-то у него был, и в сложившейся ситуации барон возлагал на него большие надежды. Теперь, после того как он решился, его одолевал зуд деятельности. Он хотел побыстрее увидать Фрица Ламме. Но ещё не стемнело, а посему нужно было ждать. А сидеть просто так у открытого ларца не хотелось, и он, захлопнув крышку и провернув ключ в замке, позвонил в колокольчик.

— Что угодно, господин? — тут же появился в дверях покоев Томас.

— Господин Брюнхвальд не появился ещё?

— Нет, господин.

— Ну тогда зови Хенрика.

Когда Хенрик пришёл, барон распорядился:

— Друг мой, езжайте и найдите мне Вайзингера, скажите, что желаю его видеть сегодня. Пусть ждёт меня в казармах, как стемнеет.

— Да, генерал, — отвечал ему оруженосец.

— Скажите, чтобы когда шёл — смотрел, не следят ли за ним.

— Хорошо.

— Хенрик, — остановил его Волков, когда тот уже уходил.

— Да, генерал.

— Сами тоже оглядывайтесь, могут и за вами следить.

— За мной не уследят, господин генерал, — заверил его оруженосец.

После того как Хенрик ушёл, генерал снова отпер свой ларец и снова запустил пальцы в монеты. Серебро. Золото. Деньги — верные друзья, которые должны были ему помочь. Он ждал вечера, видел, как уже темнеет за окном, и, пока не стало совсем темно, хоть и не был ещё голоден, просил себе ужин.

* * *

Наверное, первый раз за все годы знакомства он видел Фрица Ламме таким чистым и выбритым. Тот был в чистой рубахе, такой белой, что, глядя на неё, не хотелось называть её обладателя Сычом. Только Фридрихом Ламме. Никак иначе.

— А вот ещё берет, — говорил Сыч, отойдя к кровати и показывая господину хоть и немного старомодный, но вполне себе приличный головной убор с белым пером цапли на серебряной заколке.

— А шубу? — спросил генерал. — Купил?

Тут Сыч покачал головой и гневно произнёс:

— Тут их не укупишь! Сволочи! Один сквалыга просил за простую лисью, такую короткую, что зад не прикрывает, девяносто талеров. И ведь не уступил, подлец, ни монеты, я подумал-подумал, и решил, что обойдусь пурпуэном, — он берёт с кровати и показывает генералу новую одежду. Волков даже усмехается, услышав от Сыча неместное и изысканное название одежды. Фриц Ламме очень старался, выговаривая этакое словцо.

— Пурпуэн? Это тебе так продавец его назвал?

— Ага, — кивает Сыч. — А что? Кажется, неплохая одёжка.

— Думаю, он с тебя за это словцо пару лишних талеров содрал, — разумно предположил барон.

— Я ж говорю, они тут все сволочи, — сразу отозвался его помощник, впрочем, он не очень расстраивался: платил-то за одежду хозяин, а он богач, известный на всё графство Мален.

Волков же повнимательней рассмотрел одежду. Вообще-то это был обыкновенный дублет, но сшитый хорошо, а недешёвый его зелёный атлас неплохо сочетался с опушкой чёрного меха и тонкой вышивкой на груди.

— Он на тебе хоть застегнётся? — спрашивает генерал. — Ты же отрастил себе брюхо, на семейной-то стряпне.

— Всё застёгивается, — заверил его Ламме, — я проверял. Мерил.

— А ну-ка надень всё, что купил, — требует Волков.

— И обувку? — уточняет Сыч.

— И обувку, — кивает генерал.

Пока Фриц Ламме одевался, Волков попивая вино, молча смотрел на него. А Сыч, напялив на себя всю свою новую одежду, расцветает — видно, представляет, как в таком виде вернётся к молодой жене. Наконец, застегнув почти все пуговицы на дублете, разводит руки — смотрите на меня, экселенц, вот я каков, — и тут же корчит гримасу:

— Ботинки жмут мальца, ну это ничего — растопчу. Пару дней потопаю, и всё будет нормально. Уж больно крепка кожа, но как растопчу, так сноса не будет.

— Это хорошо, что ты не бываешь при дворе курфюрста, — меланхолично замечает господин.

— Это почему ещё? — удивляется Ламме. Ему кажется, что в таком виде он сошёл бы на приёме у герцога за своего. Да нет, Фриц был уверен в этом.

— Тебя бы убили, — уверенно говорит барон.

— Убили? За что это? — ещё больше удивляется Фриц Ламме.

— За несуразность, — без малейшего намёка на веселость говорит барон и поясняет свою мысль: — Как ты только умудрился так подобрать свои вещи, что ни одна к другой не подходит? Ни цветом, ни фасоном. Ты специально так их подбирал? Зачем ты вообще купил оранжевые чулки?

— Так все богатеи носят такие, — пояснил Сыч.

— Такие носят только сумасшедшие ландскнехты и прыщавые юнцы, мечтающие о нестарой ещё вдове. Ты бы ещё разноцветные купил, — нравоучительно объяснял своему человеку барон.

— Что, совсем плохо? — Сыч даже, судя по всему, немного расстроился. Он-то надеялся, что будет выглядеть не хуже, чем сам барон, и тот его похвалит.

— Нет, не плохо, — Волков махнул рукой. — Пойдёт. Ты из захолустья, купчишка из Фринланда. Так что…

Да в общем, всё было нормально, просто человек, видно, из мужичков поднялся, ну, к примеру, не в городе вырос, а деньжатами обзавёлся. Вот таков получился. Ничего. Так даже правдоподобнее.

— Ну что, экселенц, пойдёт? — уточнил Ламме.

— Пойдёт, — согласился генерал, — но во дворце в таком виде, в этих чулках, тебе лучше не появляться.

— Не пустят? — интересуется Ламме.

— Пустят, но по дворцу ходит всякий мерзкий люд, бездельники, миньоны герцога, они ничем себя занять не могут и цепляются ко всякому от скуки, а кто, не дай Бог, огрызнётся, так тянут на поединок.

— И что же, и меня цеплять будут? — улыбается Фриц.

— Да уж твои-то чулки не пропустят, — заверил его барон.

— Ну и к хренам тогда этот дворец, — весело говорит Ламме и начинает расстёгивать дублет. — Ноги моей там не будет.

— Очень мудрое решение, — со вздохом произносит генерал и наклоняется от стула вправо. А там, на полу, давно, ещё с его прихода, лежит крепкий холщовый мешок. Он берёт его, не без труда поднимает и кладёт на стол.

— Та-ак, — тянет Фриц Ламме, глядит на мешок и садится