Читать книгу - "Тим Каррэн. Рассказы - Тим Каррэн"

Замок с шипением и лязгом отлетел в сторону, дверь распахнулась, и поток Сигнанов хлынул внутрь, заливая его. А потом они были повсюду, они копошились, извивались и охотились. Они были на крыше, на стенах, перебирались на потолок в смертоносной прогрессии. Они набросились на членов команды и дали каждому попробовать свой яд.

Айсли, который и сам теперь безумно кричал, увидел, как человека, на котором была целая дюжина Сигнанов, многократно ужалили. Он упал и забился в бешеных конвульсиях. Кровь и слюна хлынули у него изо рта, а тело затрещало и дернулось, словно его ударило током. Его голова с силой билась о бетонную ступеньку, пока череп не раскололся и серая жижа мозгов не забрызгала его лицо. Женщина, спотыкаясь, бросилась вперед, бесчисленные Сигнаны забрались под ее спецовку и жалили ее до крови. Насекомые падали с потолка, проносились по воздуху, накрывая людей массой, как брезентом.

Коридор превратился в громогласную аэродинамическую трубу из жужжащих и трещащих тел и пикирующих насекомых.

Айсли увидел Гавлека.

Он попытался бежать, накрывшись одеялом. Они начали жалить, и он с силой бросился на стальную переборку, раздробив себе челюсть. Eго зубы посыпались изо рта, как игральные кости на столе. А потом он тоже упал, ноги вздрагивали, руки шлепали, тело извивалось. И так было со всеми.

Айсли увидел, что насекомые покинули одно из окон.

Он пробил его молотком и вынырнул в удушающую жару Сигни-5. Под его весом тела нападавших превратились в труху.

Но он видел, реально видел. Насекомых было так много, что они лежали на земле высотой до трех-четырех футов[47]. Живой, хитиновый ковер.

Спасения не было.

Но когда он побежал вперед, крича, пытаясь пробиться… море расступилось. Да, колония открылась и пропустила его. Солдаты поднялись на задние лапы, колючие жвалы щелкали и щелкали.

Он чувствовал, как этот коммунальный разум, словно иглы и ножи, пронзает его сознание, его самоощущение. Он не видел ничего, кроме Cигнанов.

Величайшая армия, когда-либо собранная. И он был пойман в их рядах, видя то, чего никто никогда не видел и никто никогда не увидит. Это было обильное, бесчисленное владычество, нашествие ползучих, гудящих, жужжащих насекомых. А потом, когда они стали расступаться, наседать на него сзади и толкать вперед, он понял, почему.

В его сторону катился гигантский шар.

Огромный, вращающийся, перистальтический шар, состоящий из рабочих, сцепленных между собой жвалами, когтями и бронированными придатками. Шар покатился вперед, а затем остановился. Безумие сцепленных между собой рабочих начало таять, как снег на крыше, а под ним…

Да, Kоролева.

Она была размером с собаку. Огромное и раздутое отображение ее роя. Безногая, ее брюшко было усеяно миллионами яиц, она терла своими жвалaми с ужасным скребущим, шипящим звуком. В отличие от остальных, у нее были глаза. Огромные треугольные глаза, цвета зеленого витража. Глаза смотрели не только на Айсли, но и прямо в него, и сквозь него.

Под ее взглядом его разум превратился в ничтожную, дрожащую вещь.

Его мозг взорвался белым светом, грохочущими волнами агонии.

Его свободная воля была отделена от него, как мясо от кости, и то, что она оставила после себя, было еще одним пустым сосудом для ее безбожного, черного чувства. Она уничтожила Айсли и уничтожила все возможные остатки отказа, свободной мысли, силы воли, благоразумия. Они были неприемлемыми мутациями, очищенными роем.

Послушание было мантрой колонии, и Айсли теперь была един с ней.

Откуда-то, из далекого инопланетного мира слабоумия, доносился голос. Жужжащий голос, словно тысячи ос пытались воспроизвести человеческую речь:

— Мы миролюбивы… мы едины… вы и ваши сородичи построили эти сооружения на пути миграции предков… он не может быть изменен… не во время фестиваля, во время возрождения, во время жизни, во время травы, выкашивания и посева… a теперь беги в место, которое ждет тебя, в тайное и тихое место…

И Айсли так и сделал.

Ибо это был мир… их мир: травы и теx, кто за ней ухаживал.

Что-то щелкнуло в нем с влажным, тягучим звуком, и вот он уже бежит через колонию, желая увидеть только эти травы, эти высокие желтые травы. И вот он увидел и прорвался сквозь них, и они били его по лицу, резали руки и кромсали его комбинезон, a он продолжал бежать, пока не упал от полного изнеможения в этот желтый, сухой, жаркий мир желанных стеблей. Он зарылся лицом в осыпающуюся землю. Теперь стебли шелестели. Они шептались и тесно прижимались к нему, обнимая его, удерживая. И Пустоши, этот ночной океан желтой, чужой кукурузной шелухи, накрыли его и держали, стирая его путь, окутывая его в тайную темную утробу безумия.

Перевод: Грициан Анддреев

Город застывших теней

Tim Curran, "City of Frozen Shadows", 2001

Обдуваемые холодными ветрами, улицы и проезжие части с наступлением ночи становились пустыми. Деревья были повалены и сгорблены. Трава не росла. Не было кошек. Не летали ночные птицы. Машины были заброшены, дома — обветренные, серые, безмолвные, словно кости. Звезды смотрели вниз холодно и безжалостно, и только призраки ходили по его улицам.

Это было кладбище.

* * *

Один.

Чарльз Тейлор был один.

Один в мертвом городском лунном пейзаже. Изрытый и изрезанный мир теневых зданий, которые были громадными, разрушающимися монолитами сгнившей и умершей цивилизации. Построившие их люди были мумиями, лишенными тепла и жизни и выброшенными, как пустые консервные банки. Всех их уложили в постель, уложили в саркофаги и засыпали пылью.

В жилах Тейлора текла красная кровь. Он был жив и был последним из свободных людей. По крайней мере, так он говорил себе. Так было легче.

Темнота была тяжелой и ждущей, ветер — холодным. Он всегда был холодным.

Сейчас мир был окутан плотной облачностью. Свет мог пробиться сквозь них, но не тепло. Ядерная зима. Так было уже год, с тех пор как пришли стиганцы, с тех пор как они сделали Землю похожей на свой собственный мир — замерзший и суровый. Он вжался в тень зданий, 9-миллиметровый автомат был у него в руке, 38-й калибр — в кармане пальто. Нож он тоже носил с собой. Он не боялся их использовать. Уже несколько дней было тихо, и это ему не нравилось. Где-то там были охотники. Они выглядели как мужчины, женщины и дети, но не были людьми. Манекены, оживленные своими инопланетными кукловодами. Ничего больше.

Он подумал: