Читать книгу - "Обрученные холодом - Кристель Дабо"

Тетушка Розелина нервно закашлялась: не такого подвига она ожидала от племянницы. Корабельный врач с преувеличенным интересом разглядывал содержимое своей тарелки. Рука Торна выдернула из кармашка часы демонстративным жестом, свидетельствующим об отсутствии интереса к застольной беседе.

Старший помощник выглядел таким убитым, что Офелии стало его жаль.

– Не огорчайтесь, от этого медаль не перестала быть талисманом. Она ведь спасла вас от ревнивого мужа…

– Офелия! – задыхаясь, вскричала Розелина.

Конец ужина прошел в гробовой тишине. Когда все встали из-за стола, Торн первым покинул комнату, даже не буркнув «спасибо».

На следующий день Офелия обследовала весь дирижабль. Закутавшись в шарф, она прошла от носа до кормы, выпила чаю в салоне, потихоньку (с разрешения Бартоломе) осмотрела кабину пилотов, штурманскую каюту и радиорубку. Но чаще всего она заглядывалась на пейзажи за иллюминатором. Иногда это был пронзительно-синий, бескрайний небосвод, по которому проплывали редкие облачка. Иногда – сырой туман, застилавший все кругом. А иногда, если дирижабль пролетал над каким-нибудь ковчегом, – городские колокольни.

Мало-помалу Офелия свыклась со столами без скатертей, с каютами без пассажиров, с креслами без отдыхающих. Никто никогда не садился в их дирижабль, и трапы были не нужны, потому что нигде не случалось остановок. Тем не менее полет был долгим: им приходилось облетать другие ковчеги, чтобы сбрасывать на них мешки с почтой.

Если Офелия и ее шарф разгуливали по всем помещениям, то господин Торн вообще не высовывал носа из каюты. Много дней подряд он не выходил ни к завтраку, ни к обеду, ни к ужину.

Когда в отсеках дирижабля похолодало и стекла покрылись кружевным инеем, тетушка Розелина решила, что племяннице пора серьезно поговорить с женихом.

– Если вы сейчас не наладите отношения, потом будет слишком поздно, – предупредила она девушку, когда они вдвоем прогуливались по палубе.

Стекла иллюминаторов пылали в огне заходящего солнца. Снаружи стоял невообразимый холод. Осколки прежнего мира, слишком мелкие, чтобы стать ковчегами, подернулись инеем и сверкали в небе, как россыпи бриллиантов.

– Какая вам разница, поладим мы с Торном или нет? – вздохнула Офелия, кутаясь в шарф. – Мы ведь все равно поженимся, а это самое главное.

– Ну и ну! Я в твоем возрасте была куда более романтичной невестой!

– Вы – моя дуэнья, – напомнила ей Офелия. – И ваша задача – следить за тем, чтобы со мной не случилось ничего неприличного, а не в том, чтобы толкать меня в объятия этого человека.

– Неприличного… скажешь тоже! – проворчала тетушка Розелина. – В этом смысле ты ничем не рискуешь. У меня такое впечатление, что ты не вызываешь у господина Торна никаких пылких чувств. Да и вообще… я никогда еще не видела мужчины, который бы так шарахался от женщин.

Офелия не смогла сдержать довольной улыбки, которую, на ее счастье, тетка не заметила.

– Вот что: пойди-ка предложи ему травяной отвар, – вдруг решительно сказала Розелина. – Липовый отвар. Липа хорошо успокаивает нервы.

– Тетя, это ведь он хочет на мне жениться, а не наоборот. С какой стати я должна за ним ухаживать?

– Но я же не прошу тебя кокетничать с ним! Мне просто хочется наладить между вами нормальные отношения. Отнеси отвар и постарайся быть полюбезнее!

Рыжий солнечный диск скрылся в тумане. Офелия увидела, как ее тень на полу вытянулась, побледнела и растаяла. Темные очки девушки побледнели, приспосабливаясь к новому освещению.

– Ладно, тетя, я подумаю.

Розелина взяла ее за подбородок, заставив поднять голову.

– Ты должна быть покладистой, слышишь, девочка?

За иллюминаторами стемнело. Офелия замерзла, несмотря на шарф, плотно обвивший ее плечи. В глубине души она признавала правоту тетки. С Торном лучше не ссориться. Ведь они обе понятия не имели, какая жизнь ожидает их на Полюсе…