Читать книгу - "Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков"

сумел быстро подтянуть резервы и остановить советское наступление. Тем не менее, благодаря этим операциям Красная Армия уже к нынешнему лету, по всем прогнозам, должна выйти на важные стратегические рубежи Курской дуги, что, возможно, позволит кардинально переломить дальнейший ход войны. Надежды, планы, возможности… И вот оно, доказательство, пусть и косвенное, что они, на данный момент, двигаются в правильном направлении.

Верховный Главнокомандующий закрыл пухлую папку и тяжело поднялся из-за стола. Прихватив материалы с собой, он прошел мимо шкафов с книгами, прикоснулся к стоявшему на подставке большой глобусу в дальнем углу и положил закрытую папку на край совещательного стола, ближнего к входной двери. Пройдя к окну, Сталин остановился, поднял с подоконника трубку и принялся неспешно набивать её табаком, выкрашивая его из папирос лежащей тут же на подоконнике коробки «Герцеговины Флор». Он раскурил трубку от обычной спички, хотя мог легко воспламенить табак «одним взглядом» — простенькой формулой огня, но не стал — привычка еще с тех давних пор, когда Сила в нем еще «не проснулась». Он глубоко затянулся и выпустил дым в отрытое окно, откуда тянуло благодатной вечерней свежестью, пахнувшей свежими, едва проклюнувшимися листочками. Дым привычно проник в легкие, насыщая кровь никотином и слегка расслабляя задумавшегося вождя — содержимое толстой папки основательно выбило его из равновесия! Да и кого бы ни выбило, если знать наперед, что дело всей твоей жизни буквально спущено в унитаз…

Раздавшийся стук в дверь оторвал Иосифа Виссарионовича от тяжелых дум.

— Иосиф Виссарионович? — В кабинет вождя заглянул его личный незаменимый помощник — товарищ Поскребышев.

— У вас что-то срочное, Александр Николаевич? — поинтересовался у вошедшего секретаря Сталин, выпустив в воздух клуб ароматного дыма.

— Прибыл товарищ Берия, — доложил Поскребышев. — Ему подождать?

— Пусть зайдет! — распорядился вождь, вновь глубоко затягиваясь.

— Слушаюсь, товарищ Сталин! — произнес Поскребышев, выходя из кабинета.

— Добрый вечер, Иосиф Виссарионович! — Первым поприветствовал Хозяина Берия.

— Проходи, Лаврентий Палыч! — кивнул Сталин, так же приветствуя верного соратника. — Садись…

Берия без дополнительных указаний опустился на стул, возле которого на столе лежала толстая папка. Он всегда умел угадывать невысказанные пожелания вождя… Берия владел и основными навыками Силовой Менталистики, но применять их в присутствии Сталина никогда бы не решился. Еще только войдя в кабинет, он лишь по одному выражению лица всесильного Верховного Главнокомандующего понял, что случилось нечто очень серьезное, сумевшее пробить холодную невозмутимость усатого хозяина кабинета. Однако ни о чем таком, что могло настолько взволновать вождя, он не знал. И это было очень… некомфортно. К тому же Энергетические Потоки в кабинете Сталина были настолько взбаламучены и насыщенны недовольными эманациями Внеуровневого Силовика, что прямо-таки тяжелыми гирями давили ему на плечи, не давая нормально вздохнуть.

Сталин неторопливо попыхивал трубкой, а Лаврентий Палыч почти физически ощущал, как с каждой затяжкой трубки Хозяина «отпускает». Градус напряжения в стремительно падал, и Берия, наконец, сумел вздохнуть полной грудью.

«Откуда же у него столько Сил?» — уже в который раз за последние годы посещала Наркома Внутренних Дел СССР эта крамольная мысль, которую он защищал такой «Стеной Отчуждения», за которую не должен был пробиться ни один Мозголом. А если бы пробился кто, то мозг Берии попросту бы выгорел дотла, не доставив «любопытствующим» радости покопаться в его самых потаенных мыслях. — «И все-таки? Откуда такая поразительная Мощь? Ведь Он даже не удосуживался сплести хотя бы самое слабое подобие Силового конструкта? И ведь как подавляет…»

Наконец, выпустив очередную струю дыма, Сталин, как-то по-хитрому прищурился и произнес:

— Готов удивиться, товарищ Берия?

«Фух, отпустило!» — с облегчением выдохнул Лаврентий Павлович, понимая, что вождь окончательно успокоился. — «Главное, чтобы походя не размазал»! — Но такие вот «Силовые всплески» случались с Хозяином довольно редко, только в самых крайних случаях. — «Что же произошло на этот раз?»

— Готов, товарищ Сталин! — взвешенно отмеряя слова, ответил Берия, невозмутимо взглянув на руководителя СССР сквозь прозрачные стекла песне. — А есть чему удивляться, Иосиф Виссарионович?

— Читай! — небрежно бросил Сталин, сделав последнюю глубокую затяжку — в трубке уже явственно клокотал выкипающий под высокой температурой вязкий никотин.

С улыбкой проследив за погрузившимся в чтение Берией, Иосиф Виссарионович принялся неспешно выбивать и чистить свою любимую трубку. После приведения курительных принадлежностей в идеальный порядок, Сталин, поглядывая время от времени на читающего соратника, вернулся на свое место. Откинувшись на спинку кресла, он с застывшей на лице улыбкой продолжал наблюдать, как «вытягивается» во время чтения предложенных документов лицо Берии.

— Джандаба![41] — неожиданно эмоционально воскликнул Лаврентий Палыч. — Никитка Хрущев? Быть того не может! Простите, товарищ Сталин! — он тут же поспешно извинился. — Это же б…

— Договаривай, Лаврэнтий, договаривай дорогой! — усмехнулся вождь, неожиданно перейдя с Берией на «ты», что делал тоже только в исключительных случаях и только с самыми близкими людьми. И в его речи явственно слышался сильный кавказский акцент, проявляющийся в минуты сильного раздражения.

— Это же полный бред, Иосиф Виссарионович! Что это?

— Это абсолютно достоверные сведения, Лаврэнтий Павлович, за которые люди, добывшие их, отвечают головой!

— А… как… это… — Берия никак не мог сформулировать свою мысль — дата его собственной смерти до сих пор стояла перед его глазами.

— Кхе-кхе, — смехом, больше похожим на сухой старческий кашель, рассмеялся Сталин, — не ожидал, что тебя по приказу Никитки Хрущева после моей смерти расстреляют?

— Неужели нашелся еще один «провидец», типа фигляра и прохиндея Мессинга?

— Нэ напрягайся зазря, Лаврэнтий, — произнес Сталин, улыбка которого начала напоминать Берии тигриный оскал, — все равно не угадаешь!

— Не томи, Иосиф Виссарионыч! — Берия рванул тесный ворот рубашки, не заметив «на нерве», как тоже перешел с вождем на «ты».

Но Сталин милостиво не обратил на эту вольность никакого внимания, да и Берия был насквозь своим — из ближнего круга, которым позволялось многое:

— Никакого нового Мэссинга на горизонте нэ возникло.

— Тогда откуда все это? Грядущие даты, события… — Потерялся в догадках Лаврентий Павлович.

— Что, так похоже на правду? — Рябое лицо вождя собралось в морщинки, а от «добродушной» улыбки пахнуло таким лютым холодом и запахом морга, что у Лаврентия в одно мгновение свело челюсти и задергалось в нервном тике левое веко. На зеленое сукно стола посыпались злые колючие снежинки замерзающего дыхания наркома внутренних дел. — Бодиши, генацвале![42] — неожиданно опомнился Сталин, когда Берию начало основательно потряхивать от холода. — Совсэм с этим дэрмом замотался, контрол потеряль… — В речи Иосифа Виссарионовича вновь резко проступил грузинский акцент. — Ты, Лаврэнтий, еще нэ дочитал до наступления настоящей жопы! — резко и грубо заявил он, недобро сверкнув желтыми тигриными глазами.

В кабинете,