Читать книгу - "Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков"

морщинистым щекам побежали слезы. — Это же — День Победы! И на меня настоящим образом нахлынули образы тех далеких дней. — Смотрите ребятки, — сдавленным голосом произнес я. — Ведь вы же можете? Можете, да?

— А можно и мне? — Сильно волнуясь, произнес профессор.

Переглянувшийся с майором полковник утвердительно кивнул:

— Подойдите поближе, Владимир Никитич… Нужен тактильный контакт.

Профессор живо, словно молоденький парнишка, подбежал к группе особистов и застыл рядом. Майор Мордовцев наложил ладонь на его глаза, и закрыл свои.

— День Победы, — прокаркал я своим скрипучим голосом, — как он был от нас далек…

День Победы, как он был от нас далек,

Как в костре потухшем таял уголек.

Были версты, обгорелые, в пыли, —

Этот день мы приближали, как могли.

Этот День Победы

Порохом пропах.

Это праздник

С сединою на висках.

Это радость

Со слезами на глазах.

День Победы!

День Победы!

День Победы!

Дни и ночи у мартеновских печей

Не смыкала наша Родина очей.

Дни и ночи битву трудную вели —

Этот день мы приближали, как могли.

Этот День Победы

Порохом пропах.

Это праздник

С сединою на висках.

Это радость

Со слезами на глазах.

День Победы!

День Победы!

День Победы!

Здравствуй, мама, возвратились мы не все…

Босиком бы пробежаться по росе!

Пол-Европы прошагали, пол-Земли, —

Этот день мы приближали, как могли.

Этот День Победы

Порохом пропах.

Это праздник

С сединою на висках.

Это радость

Со слезами на глазах.

День Победы!

День Победы!

День Победы![38]

Я постарался выплеснуть в этом своем коротеньком «порыве души» абсолютно добровольно отданного в «надежные руки» под музыку композитора Давида Тухманова и слова Владимира Харитонова, одновременно всю ту радость и боль этого дня — Дня Победы, что сумел пронести через всю свою долгую жизнь. Отдал всего себя, без остатка! Как на фронте! Как и в тяжелые послевоенные годы! Как и в последний день своей прошлой жизни! Ни о чем не жалея! Я сделал все, что смог! И, если потребуется отдать свою жизнь за Родину и сегодня, вот прямо сейчас — я буду почитать это Великой Честью! Честью настоящего мужчины и патриота! И совсем неважно, что это не мой мир! И не моя это страна! И не моя это война! Свобода и справедливость в любом мире дорогого стоят, их не грех и кровушкой окропить…

Воспоминания схлынули, оставив привкус горечи на губах и тяжелую тяжесть на сердце, ведь я знал, чем закончится славное существование Великой Страны, сломавшей хребет непобедимому злобному зверю — военной машине Вермахта. Как её развалят те, кто был поставлен на её защиту и был обязан оберегать от новых напастей не только свой народ, но и весь мир! Как вновь, сначала робко, а потом совершенно не боясь последствий, начнет поднимать голову и цвести пышным цветом национализм в отдельно взятых странах, как начнут тявкать и разевать безразмерные глотки всякие забугорные твари, пытаясь оторвать от павшего гиганта кусок пожирнее, как будут пытаться уничтожить все, что нам дорого… пытаясь стереть, опоганить и опошлить даже саму память о наших славных подвигах! Но, сука, не на тех напали! В родном мире и без меня справятся, а уж в этом постараюсь предупредить…

Я вынырнул из воспоминаний и без сил упал на жесткое сиденье стула. Ноги отчего-то стали ватными и совсем не держали. Сердце колотилось, как заполошное, но никто, даже Медик Владимир Никитич, не обращал на меня внимания. Все присутствующие в моей маленькой палате неподвижно застыли, словно соляные истуканы, не проявляя никакой активности. По щекам профессора Виноградова и полковника Капитонова бежали влажные дорожки слез. На скулах оснаба нервно дергались желваки от судорожно сжатых челюстей. Даже из-под закрытых век майора Мордовцева пробивалась скупая мужская слеза. Мои воспоминания никого не оставили равнодушными — они просто разили наповал.

— Это… немыслимо… — выдохнул Виноградов. — Как такое могло произойти? Ведь вы… вы победили?

— Победили, — произнес я с горечью в голосе. — Но меньше, чем через пятьдесят лет Советского Союза не стало…

— Немцы всей своей мощью не смогли сломать! А какие-то американские буржуи…

— Купили с потрохами, — продолжил я его мысль, — за гребаную булочку с котлетой и модное шмотьё, называя все это громким словом — Свобода! А на деле все это вылилось в банальный грабеж, годы нищеты и унижение для бывшего советского народа!

— Да как же вы допустили?! — Грохнул всей мощью своей луженой глотки полковник Капитонов.

— Как-то так, товарищ полковник… — понуро ответил я, потупившись. — Как-то так… И во всем этом есть и доля моей вины…

— У-у-х! — Хрустнул костяшками пальцев в сжавшихся кулаках Вячеслав Романович. — Такую страну прое…али! Поставить бы гадов к стенке… Да только не дотянуться нам до вашего мира!

— Вы главное теперь свой не прое…ите! — Я поднял голову и, не мигая, впился взглядом в глаза полковнику. — За работу, товарищи офицеры?

— Теперь точно не прое…ем! — Колыхнувшийся воздух от мощного рыка Капитонова разметал остатки седых волосков на моей плешивой голове. — Ты уж постарайся, товарищ Старик, всю правду о тех днях до нас донести… А мы уж постараемся сделать все возможное, чтобы тот сценарий не повторился!

— Я весь ваш, товарищи Мозголомы! Весь, до самого распоследнего винтика в моей пустой головешке!

— Уж мы постараемся, товарищ Старик! — заверил меня полковник. — Вам даже ваш старческий склероз не поможет — вытащим всё!

Глава 13

В просторном кабинете Сталина в этот поздний час было тихо и пустынно, как на забытом и заброшенном кладбище. Но это, наоборот, даже радовало усатого хозяина просторного кабинета — именно в такие часы он мог, хотя бы ненадолго, но перевести дух. Бросив беглый взгляд на стену, где висела огромная карта СССР, сплошь покрытая военными пометками с текущей ситуацией на фронтах, Иосиф Виссарионович задумался: не так давно закончилась Сталинградская битва, окруженные войска Паулюса практически уничтожены, планирование следующей стратегическую операцию в самом разгаре. Необходимо, использовав замешательство немцев, освободить Донбасс и Харьковский промышленный район. Однако спешно подготовленные зимой операции «Скачок»[39] и «Звезда»[40] из-за нехватки Силовиков, техники и общей измотанности войск «технично» завершить не удалось. К тому же Вермахт