Читать книгу - ""Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев"

грозилась свалиться при каждой тряске. Немного побитый жизнью, морщинистый, с лёгкой небритостью, но, в целом, ничем не примечательный работящий житель города, коих можно встретить превеликое множество в спальных районах. У таких обычно своих забот хватает в жизни, чтобы не обращать внимания на придурковатых и холёных пассажиров из центральной части города; зато на них можно неплохо заработать, чтобы вернуться вечерком с работы и отдохнуть от смрада городской жизни со стаканом дешёвого вина. Судя по отёкшим глазам моего водителя, выпить он любил. Но мне ли его судить? Порой даже мне приходили ужасные мысли, желание забыться в плену пьянящего дурмана, залить всё, что я видел, все свои воспоминания очередным стаканом отвратительной горечи. Может, именно так люди пытаются перебить вкус собственной жизни, приглушить ноющее бессознательное, которое мечется как волк в клетке, сердито воет и скребётся изнутри, пытаясь вырваться на свободу. Очень часто мы с нарочитой радостью принимаем такие правила жизни, иногда напиваемся до беспамятства, не понимая, что побег от реальности не способен унять эту непонятную каждодневную боль.

У меня была своя замена такому дурману, особый вид духовной сивухи – вера в непогрешимость Основного закона и в священные догмы нового мира. Я смывал ими кровь со своего лица под громкие овации своих коллег, тешил иллюзиями свою гордость, а перед сном выпивал двойную дозу снотворного, чтобы попробовать уснуть и забыться до самого утра. Я считал, что бездумной покорностью смогу уничтожить Тьму, но на самом деле лишь взращивал её и позволял ей жить. С той самой ночи, как всё это началось, когда Кира разбудила меня и началась погоня за призраками этого мира, Тьма неожиданно дрогнула. Вся моя жизнь тронулась с места, покатилась под откос навстречу несущемуся на меня локомотиву, но я был рад сбежать от собственных цепей, чтобы хотя бы на миг протянуть руки к свету, – оно того стоило. Теперь же я смотрю на лицо таксиста, и мне становится очень жаль его. Остаётся только догадываться, от чего безуспешно бежал этот человек и в цепкие лапы какой Тьмы он бросал себя каждую ночь.

– Простите, я немного не понял, так что же мы всё-таки ищем? – внезапно, но осторожно спросил таксист, совершив при этом крутой вираж на очередную улицу, ведущую к трассе между частями города.

– Озеро святой Марии, – безучастно ответил я, всё ещё боясь сболтнуть лишнего, чтобы меня не высадили на обочине или того хуже.

– Это я понял. – Таксист почесал у себя в затылке. – Но не помню, чтобы у нас вообще было озеро.

– Было, – с придыханием ответил я, – на западе от города. Где-то на трассе между спальной и центральной частью должна быть просёлочная дорога, вот её нужно найти.

Водитель недовольно крякнул и даже на секунду повернул голову назад, чтобы напрямую заглянуть в мои глаза и найти там хотя бы тень от шутки, но, на его беду, я был мрачен и серьёзен как никогда.

– Вы меня, конечно, простите, – издалека начал мужчина, с каждым словом повышая свой голос и эмоциональный окрас речи, – но я уже два десятка лет работаю водителем такси. Я исколесил каждую улочку не одну сотню раз и знаю здесь каждый закоулок. Вы даже представить себе не можете, где я бывал и каких мерзостей насмотрелся. В какие дыры приходилось заезжать, куда даже длинные руки Стражей не всегда дотягиваются. Я это к тому, что видел всё и всех, каждый уголок Системы, от самого центра до сточных канав с дешёвыми проститутками и наркоманами, и, уж поверьте мне, я никогда не слышал ни о каком озере или съезде с трассы. Там ничего нет. Поля да леса до самого горизонта, а сама трасса прямая, как извилины тех, кто вдолбил вам подобные глупости!

От такой неожиданной и завуалированной агрессии я пришёл в некоторое замешательство. Теперь я стал побаиваться этого таксиста, уж слишком он оказался неуравновешенным и дерзким. С такими людьми стоит быть настороже. Я догадывался, что подобному поведению может способствовать наркотическая ломка, в том числе от острой алкогольной зависимости, но я пока предостерёг себя от дальнейших выводов.

– И всё же я должен хотя бы попытаться его найти, – тихо и спокойно ответил я. – Я должен узнать правду.

Последняя фраза была явно опрометчивой, но я уже пребывал в отстранённой задумчивости и говорил больше сам с собой. Некоторое время после моего ответа водитель такси сидел молча и в странном напряжении, но эта тягостная тишина, словно моль, проедала пространство между нами. Я ощущал, как внутри мужчины что-то росло, огромный ком возмущения и страха, что увеличивался с каждым его вздохом. Мне постоянно чудилось, что он вот-вот выпустит руль из своих рук, резко повернётся ко мне и начнёт избивать. Таксист ёрзал на сидении, переключал скорости и спустя пару минут всё-таки выехал на трассу и помчался прочь от центральной части города.

– Вот здесь помедленнее, пожалуйста, и прижмитесь к правой обочине, попробую обнаружить съезд на просёлочную дорогу, – осторожно попросил я.

Но водитель неожиданно облокотился на спинку соседнего кресла, оставив на руле только одну руку и, активно жестикулируя, снова повернулся ко мне, почти не обращая внимания на дорогу. Тут я понял, в чём причина такого развязного поведения этого человека. Всё, что он пытался донести о своих весёлых рабочих буднях, о дне общества, что он наблюдал каждый день, всё это было правдой, и он прямое тому доказательство. Он как странная и пугающая карикатура, которая явила собой отражение всего того пласта общества, среди кого он был вынужден жить все эти годы. Всё это извращённое нутро некогда великого прошлого находит себя в том числе и в нас самих. Каждый день, встречаясь с тьмой, повсюду окружающей нас, мы постепенно теряем весь свет, что несём в себе с юности. Этот мужчина привык жить среди отбросов, видеть каждый день ужасающие картины тлеющего общества, он слился с ним и незаметно для себя стал с ним единым целым, он перестал отдавать отчёт в своих действиях. Он ругает мир вокруг, людей, порицает их поведение и образы жизни, он с надменным самолюбованием возвышается над всеми, но при этом сам давно превратился в чудовище с чёрной высушенной душой, как печальный памятник своей жизни. И сейчас мне стало немного не по себе сидеть в одной машине с подобным человеком. Он вызывал некоторое омерзение, брезгливость, будто всё моё естество противилось находиться рядом с ним и отчаянно скрывало последние остатки света, за которыми он уже протянул свои жадные лапы.