Читать книгу - ""Фантастика 2025-155". Компиляция. Книги 1-32 - Сергей Александрович Плотников"

хозяину. Но вы совершенно забыли законсервировать плоть. Так не годится. Исправьте ошибку, а то тут скоро невозможно станет разговаривать.

Мальчик побледнел, рот его приоткрылся.

— Но… я не умею!

— А говорили, что можете контролировать свой дар, — сказал я с укоризной. — Нет уж. Смотрите, вес этой собаки… сколько, восемь стоунов, примерно? Из них около двух стоунов костей, они в консервации не нуждаются. Остальные — вода и плоть. Примените энергии нежизни примерно в три раза меньше на каждый стоун, сколько вы использовали, чтобы анимировать всю собаку. Для консервации должно хватить.

— Так много⁈ — охнул мальчик. — Я же…

— Да, это тяжело, — согласился я. — Но вы пока не знаете, как работают внутренности собаки, ее эндокринная система, печень, почки, не можете запустить все это вручную с помощью Нежизни и поддержать иллюзию жизни в течение… да, пары лет, я думаю, на эту массу? Так что вам придется ограничиться простой консервацией. Вместо головы придется работать Ядром, что вы хотели? В жизни так всегда и бывает — если не думаешь, приходится прилагать больше усилий.

— Да мне не нужно, чтобы он консервировал Тори! — вскричал бородач.

— Я понимаю, — мягко сказал ему, — но эти мухи очень мешают. Сейчас мальчик справится с заданием, и мы продолжим разговор.

Д’Артаньян напрягся, побледнел, но, кажется, действительно сделал. Я не мог глазами увидеть эффект его некромагических манипуляций, талисман Рагны не давал мне магического зрения, поэтому подошел к собаке и потыкал плоть — да, появилось такое характерное для немертвых химер упругое ощущение. Опять же, и мухи отстали от собаки, разлетевшись по комнате.

— Отлично, — сказал я. — Вот теперь пес действительно сможет служить хозяину еще несколько лет — а потом и вовсе бессрочно, просто в виде скелета. А теперь, Ротимер, убейте насекомых — и продолжим.

— … В смысле — служить еще несколько лет? — не понял бородач.

— Ну как же, — сказал я. — Вы сейчас, благодаря усилиям Ротимера, получили в личное пользование немертвого пса. Он ведь слушается вас, не так ли?

— Да, но, характер совсем не тот!

— Увы, — вздохнул я. — Некромантия — это, конечно, не полноценное оживление… Но ваши команды он будет выполнять даже в виде скелета — та часть его, что считала вас своим хозяином, в некотором роде продолжает жить…

Как я и думал, этот довод сработал — бородач, хоть и сравнивал до этого пса с ребенком, кажется, слегка подрастерял свой пыл — и даже глубоко задумался. Еще бы, хороший немертвый пес стоит минимум пару золотых, если я правильно помню расценки!

Мне осталось только грустно добавить раздосадованному собаковладельцу, что в случае, если он все-таки твердо настроен пойти в суд, то я, конечно, выполню его желание — но ведь городской магистрат примет во внимание, что пес все-таки напал первый, что мальчик попытался исправить ущерб (как мог), плюс еще и дворянин… в общем, Ротимера вряд ли приговорят даже к штрафу — скорее, как дворянина, к судебному поединку!

— Кстати, с этим я буду рад вам помочь! — добавил я. — Со мной и моей женой путешествует наемница-орчанка, дочь моего друга. Думаю, она согласится ради вас сразиться с некромантом… ну, наверное, за семь-восемь золотых? Я не очень хорошо знаю их расценки.

Тут бородач совсем погрустнел и разразился длинной тирадой о том, как он любил этого Тори, как взял еще щеночком, какой это был замечательный пес и как «этот гнилой мальчишка, пусть он трижды некромант и дворянин!» ничего не понимает в собаках.

Ну, это уже были сущие мелочи. Д’Артаньян, конечно, чуть было все не испортил, начав опять задираться, но я сделал ему знак молчать, во всем согласился с бородачом и предложил угостить его пивом — и ужином. Тот, конечно, согласился.

…В общем, потратил я на это все изрядно времени — едва ли не весь вечер. Но бородач в итоге, вроде, примирился. Я запудрил ему мозги рассказами о базовых правилах обращения с немертвыми животными (ничего особенного, все вполне очевидно, но для многих почему-то становится открытием, например, что немертвую скотину нужно купать и чистить так же, как живую).

Расставшись с бородачом, снова явился в комнату детей. Они уже спали, но, когда я аккуратно приоткрыл дверь и заглянул в щелку, д’Артаньян вскочил на кровати.

— Выходи, — тихо сказал я. — Разговор есть.

Мальчик послушно вышел, и вид имел самый протестный и высокомерный — чувствовал, что будут ругать. Поэтому ругать я не стал. Просто сказал:

— Работа над ошибками. Ты не просто забыл законсервировать собаку — ты еще и убил ее зря. Мог, например, часть кишечника ей отключить — реактивный понос на весь двор, все ржут, хозяин унижен и посрамлен, да еще вынужден потом подлечивать пса из своего кошелька, а ты вообще не при делах. Просто песику стало плохо. Как раз в тот момент, как он напал на некроманта. Бывает.

Мальчик все-таки набычился.

— Я был в своем праве!

— Угу, — сказал я. — Только вот если будешь и дальше действовать в таком духе, рекомендую заранее подружиться с кем-то из Королевских рыцарей или паладинов Света.

— Зачем?

— Из-за бесконтрольного применения своих сил некроманты иной раз становятся личами. А упокаивают личей их либо паладины, либо рыцари. И у тех… скажем так, есть в загашнике несколько довольно садистких приемов. Например, очищением Света лича можно уничтожить либо мгновенно — либо в течение пары часов. Если это будут твои друзья — они тебя как-нибудь небольно упокоят. По большой любви.

— Вот сами бы и подружились! — Д’Артаньян сжал кулаки.

— А я уже, — я подмигнул ему. — При случае тебя познакомлю.

* * *

После всех этих разговоров я вернулся в свою комнату совсем поздно — и был уверен, что Леу уже спит и даже очень зла на меня. Однако ничуть не бывало! Комната оказалась пуста… ну или я так думал! Леу шмыгнула под дверь крохотной ящеркой — сразу вслед за мной! — и в середине комнаты превратилась обратно в ящеродевушку.

— Ух как ты был крут! — воскликнула она. — Так мягко, спокойно, но так этого здорового мужика развернул на сто восемьдесят градусов! А я думала, не согласится, думала, он собаку свою слишком любит…

— Если бы любил, не бросил бы одну, когда