Читать книгу - "Фантастика 2025-149 - Сергей Хардин"

тобой, все вместе. Задача стояла общая, делали тоже, поэтому и отвечать будем вместе. Тем более что сделали не просто невозможное, я даже верного слова подобрать не могу. Но тебе нужно встать и идти играть свою роль, пока Хосино еще не натворил большей фигни от страха. Он так переживает за свой стул, что утопит весь отдел. Вот только не понимает, что тем самым он сам под себя копает. Работаем по той же схеме, что и с турбиной. Включай видеовызов в нашу группу, мы так и не освободили переговорную после нашей эпопеи с турбиной, так что будем если не видеть, но слышать всё точно. Не на тех напали!

Она выпрямилась, снова превращаясь в грозного начальника. Ее взгляд скользнул по моему лицу — бледному, с темными кругами под глазами. Она слегка кивнула мне, словно говоря этим: «Идём, пора разыграть наше представление до конца».

— Ты вообще живой? — спросила она нарочито громко, с преувеличенной строгостью, снова для коридора. — Выглядишь, будто все выходные тусовался. Вставай! Твои оправдания начальство слушать будет в зале, а не тут! — Она резко жестом показала на дверь, потом снова добавила полушёпотом: — Канэко-сан, мы с тобой, пора показать Хосино его настоящее место.

Я глубоко вдохнул, на ум пришёл ответ из старой советской комедии. Да, там ему и самое место. Но слова «мы с тобой» заставили внутри улыбнуться. Ничто так не объединяет как общая проблема, мой недоначальник вместо создания союзного клубка змей ухитрился, сам того не ведая, сплотить лучшие умы отдела против самого себя. Адреналин ударил в кровь, я оттолкнулся от стола, вставая, но ноги едва не подкосились. Пришлось ухватиться за спинку стула. Злость придавала мне сил, я физически ощущал, как слабость тела после откатов часов, медленно, но верно отступает.

— Живой, — уже без хрипа ответил я, выпрямляясь. Голос звучал негромко, но с каждым словом всё тверже. — Еле-еле, но живой. Идемте, Судзуки-сан. Послушаем, какую сказку Хосино сочинил на этот раз.

Она кивнула, коротко и резко. Ее глаза сказали: «Так лучше. Держись». Она развернулась и широко распахнула дверь.

Створки лифта открылись с мягким пшиком, выплюнув меня в стерильный, пропитанный запахами пластика и дорогого кофе коридор нужного мне этажа. Кондиционер гудел где-то в потолке, как раздраженный шмель, нагнетая искусственный холод, который пробирал до костей с учётом моего «отходняка».

— Вчера пил с русскими, утром чуть не умер, — мрачно процедил я себе под нос, вспоминая бородатый анекдот про похождения иностранца в России. — Сегодня опохмелялся с ними же, лучше бы умер вчера. — Закончил за меня мой внутренний голос, пока я старался унять предательскую дрожь в коленях, готовую превратиться в полноценный танец святого Витта. Я вжал онемевшие пальцы в швы брюк, стараясь хоть как-то стабилизировать походку. Каждый шаг по мраморной плитке отдавался тупым эхом в голове и острой иглой в висках.

Вот и он, конференц-зал. Массивная дверь из темного дерева с хромированной табличкой выглядела очень солидно, на внешних проявлениях тут явно не экономили. Я замер на секунду, пытаясь вдохнуть поглубже, но холодный воздух коридора словно застрял комом в горле. Мне бы еще полчаса-час, и организм полностью победит последствия путешествий во времени, но у меня столько времени в запасе не было.

— Вперёд, нас ждут великие дела! — Мысленно пнул я себя, ощущая очередной прилив ярости, и незамедлительно толкнул дверь.

Зал был неожиданно тесным, освещенным мертвенным светом люминесцентных ламп. Длинный стол, застеленный зеленым сукном (странный выбор на мой взгляд), казался бесконечным. А за ним — словно сидел трибунал, и во взглядах, устремленных на меня, не было ничего хорошего.

Хосино Мичи вальяжно развалился в кресле председателя, играя явно дорогой ручкой. На его лице словно не было ни единой эмоции, этакая маска беспристрастности, но губы порой на мгновение искажались в злобную ухмылку. Глаза, быстрые и хищные, скользили по мне, словно выискивая слабину. Я буквально кожей ощущал его липкий, оценивающий взгляд.

Госпожа Ямада из внутреннего аудита, если верить информации от моей команды, сидела по правую руку от него. Они прислали мне все свои наработки в тот момент, пока я ехал в лифте, жаль, эта информация мне вряд ли поможет. Я здесь для всех новичок, а как иначе? Это была женщина средних лет, в безупречном сером костюме, чьи тонкие пальцы лежали на пухлой чёрной папке.

Бесстрастный, даже, пожалуй, несколько отрешенный взгляд, был устремлен куда-то в пространство над моей головой. Перед ней, поблескивая сталью, лежал большой калькулятор, который в этом высокотехнологичном здании казался каким-то атавизмом.

— Её боги — цифры, — подумал я, — а меня тут прочат на роль жертвенного барашка.

Третий персонаж был настоящей горой мышц, даже для европейца. Его широкие плечи были напряжены, а массивные руки не лежали, а покоились на столе. Он даже не смотрел в мою сторону, но я чувствовал где-то на подсознательном уровне, что в этот самый момент он сканирует меня словно рентгеном. Даже его молчание ассоциировалось со скрытой угрозой. Другой бы на моём месте покрылся холодным потом, но меня подобный индивид скорее наоборот, позабавил. Любопытно, какой отдел он собой представляет. С подобным типажом скорее вышибалой в ночном клубе работать, но, если бриллианты в запонках у него настоящие, то он явно не рядовой охранник.

В уголке пристроилась девушка секретарь, её пальчики бесшумно бегали по клавишам. Может она уже набирает мой приговор?

Напротив этого стола, этакого монолита власти стоял в одиночестве жалкий пластиковый стул. В этом интерьере он смотрелся безумно нелепо, я еле сдержался, чтобы не фыркнуть.

— Еще бы табуретку поставили, — проскочило у меня в голове, — Раз эшафот сколотить не догадались, заразы.

Хосино взглядом указал мне на него с ехидной гаденькой ухмылкой.

Путь к стулу в несколько шагов показался марш-броском по минному полю. Я шел, напрягая каждую мышцу спины и ног, стараясь держаться максимально прямо. Но тремор в моих членах ещё не до конца меня покинул, и онемевшие ступни шаркали по полу чуть громче, чем хотелось бы. Я чувствовал на себе тяжелые взгляды трибунала, ощущал зловещую тишину зала, нарушаемую только тихим гудением проектора и стуком моего собственного сердца.

Такое же ожидание кровавого зрелища было, пожалуй, в древнем Колизее, когда на арену выпускали льва. «Вот только лев здесь я, с перебитыми лапами и пустотой в черепушке», — горько пронеслось в моей голове.

Я опустился на стул, стараясь сделать