Читать книгу - "Зверь 44 - Евгений Всеволодович Рудашевский"

и весь порезанный. Не знаю, кто и зачем его порезал, но абзац-другой был выкроен из каждой третьей или пятой страницы. Попадались и просто замаранные строки – Фара пытался на свет разобрать, что в них такого особенного. Не разобрал ни слова.

Почему новый учитель заявился на машине крестов, мы не поняли, однако дядькой он оказался боевым. И никакой историей нас не насиловал и драными книжками не одаривал, потому что был не историком, а трудовиком. Воту трудовиков уроки иногда получались хорошими. Сегодняшний не стал сгонять команду. Обошёлся теми, кто сам подтянулся в хозяйственное отделение, а подтянулись Кардан, Малой, Леший, Шпала и я с ними. Ещё Черпак крутился рядом – подметал нанесённый ботинками печной пепел, и Крот забежал поглядеть на учителя – не вытерпел и пяти минут, хотя кому, как не Кроту с его очками, изображать школьника?

Трудовик много чего говорил, чертил всякое на раскладной доске. Я не всё понимал, но было любопытно. Он рассказывал об устройстве «Зверя», на схемах показывал, как катки с ребордами крепятся к тракам гусениц. Объяснял, почему трансмиссия у «Зверя» состоит из двух независимых частей, отвечавших за свою отдельную гусеницу, и перечислял возможные сбои в их работе, с большинством которых, как выяснилось, Кардан уже сталкивался раньше. Потом трудовик занудил про радиаторы охлаждения и промывку топливных фильтров перед возвращением жарких дней. Тут я запутался и заскучал. Когда речь зашла о балках коробчатого сечения, удерживавших оба двигателя, меня окончательно сморило.

Я проснулся, когда урок завершился и все засобирались на палубу. Трудовик вернулся бы в машину крестов, тащившуюся неподалёку от «Зверя», но Кардан напоследок замучил его вопросами и пожаловался на износ аккумуляторных батарей. Они лежали за высоченной, в потолок, поленницей, и трудовик согласился их осмотреть. Посоветовал Кардану вазелином смазывать зажимы, покрепче закручивать пробки у отложенных на хранение аккумуляторов и ни в коем случае не вынимать уплотнительные диски, а если те испортились – немедленно заменить. Кардан пообещал трудовику, что возьмёт его советы на вооружение.

Они ещё поболтали о том о сём, потом Кардан наконец проводил трудовика до бортовой лестницы. Мы вернулись к банкам с краской и довели побелку до сварных швов между мусорным и жилым отделениями. Непрокрашенные участки палубы оставили на завтра. Обычно управлялись с крышей за один неполный день, но сегодня нам хватило и других забот.

Спал я как убитый. Если бы поблизости разом взвыли ракеты целого расчёта зээркашки, я бы всё равно не проснулся. Сивый мог мародёрить налево и направо, бегать к жёлтым и перетирать с ними за жизнь – плевал я на него с самой верхней горы, с такой верхней, что макушкой уходит в небо и с неё даже земли толком не видать, не то что Сивого с его закидонами.

Когда ханурики горели круглые сутки, мы все по очереди подменяли печников, и этой ночью была моя вахта. Криком и тычками Сифон меня не разбудил. Он бы вовсе стащил меня со шконки на пол, и тут разговор получился бы короткий, однако Кирпич ему помешал – сам вызвался жечь хануриков вне очереди. Наутро я сказал, что в ответ возьму его следующую вахту. Кирпич отмахнулся, а я не слишком настаивал.

Позавтракав, я сел на крышку затянутого в корпус бортового подъёмника. Вынул из кармана портсигар и свесил ноги над печной платформой, где привычно суетились Малой, Сифон и Череп. Прежде чем браться за покраску палубы, закурил и дал себе несколько минут поглазеть по сторонам, хотя глазеть особо было не на что.

«Зверь», уподобившись подводной лодке, шёл через толщу водянистого тумана. В нём тёмными кручами проступали трёхэтажные панельки с выжженными глазами окон, чуть реже показывались валуны битой техники, горелых каруселей, опрокинутых автоцистерн, перевёрнутых гаражей-ракушек. Затем возвращалась белёсая пустота, и я не понимал, заехали мы в город или уже выезжаем из него.

Метрах в десяти проплыл кирпичный коттедж. Я разглядел его обглоданный фасад и крышу с полосками снегозадержателей. Конька я не видел, да и скат крыши был едва различим, а перед коттеджем тянулись сдвоенные электрические провода, и снегозадержатели с проводами казались ступенями громадной лестницы, устремлённой в небо и теряющейся в облаках. Призрачная картина пленяла, но я заметил, что за моей спиной Шпала ворочает банки, и пошёл ему помогать.

Шпала принёс из хозблока радио, и мы, раскатывая валиками краску, слушали, как сквозь шипение пробивается рассказ об огненных погребениях древности. Узнали, что когда-то очень давно одного героя сожгли с четырьмя его любимыми лошадьми, а другого сожгли на стодвадцатиметровом костре. Ведущий много наплёл такого, во что сразу и не поверишь. Ну вот зачем кому-то жечь лошадей, даже если они любимые?

– Старые и больные, – предположил Шпала, – и от них никакой пользы.

– Тогда ладно, – согласился я. – Но всё равно странно.

Когда мы закончили покраску, туман развеяло, и я увидел, что неподалёку ползёт настоящий боевой «Медведь». Редкая птица! Нам чаще попадались «Медведи» гражданские. Их невооружённым глазом от настоящих не отличишь, а приглядись хорошенько – и поймёшь, что это не танки, а переделанные тракторы. Да, в сухопутке водилось немало посаженной под броню и вооружённой пушками сельскохозяйственной техники. Говорят, та же ерунда в авиации. Мол, и дальний бомбардировщик «Шмель», и ночной «Бражник» в прошлом – самолёты гражданские, а бомбы у них сидят на креслах вместо пассажиров и пристёгнуты ремнями безопасности. Брехня, конечно. Но про «Медведей» я знал наверняка и сейчас мог дать голову на отсечение, что вижу настоящий танк, а не какой-нибудь трактор с пушкой.

«Медведь» шёл сиротливо, без сопровождения и почему-то двигался к реке, которую на днях переплыл наш «Зверь», то есть в противоположную сторону от фронта. Я неуверенно махнул рукой. Мне, ясное дело, никто не ответил. А потом Калибр не поверил, что танк был настоящий. Сказал, что они теперь слишком ценные, чтобы ходить без сопровождения. Мы заспорили, однако приближались новые мясорубки, и я оставил Калибра в покое.

Мясорубки сегодня попадались бедненькие, на пять хануриков от силы, да и маршрут «Зверю» проложили удобный – далеко бегать не пришлось. За день мы с Фарой, Кирпичом и Сивым обошли три штуки. Устали, но хотя бы не надорвались, как вчера. Напоследок отправились в заброшенный лагерь стервятников, и к нам присоединился Леший. Трофейная команда подчистила лагерь, но Леший всё равно надеялся поживиться запчастями, одеждой, табаком или другой мелочью, которую время от времени собирал для «Зверя».

Вы, конечно, слышали про стервятников. Раньше повсюду висела их реклама. Они даже в телевизоре светились