Читать книгу - "Граждане Рима - София Мак-Дугалл"

Варий поднялся на Яникулум. Особой жажды жить он не чувствовал, в лучшем случае воспринимая жизнь как данность. Тем не менее он договорился на сегодня о встрече с Клеоменом, хотел поблагодарить, что тот спас его жизнь, принимал в этом участие, от имени своего возможного будущего «я», которое могло действительно порадоваться этому.

Тибр блестел так, будто воды его были чисты. Варий слишком долго смотрел на него с вершины Яникулума, и холодные слезы сверкали у него на глазах. Он боялся всего этого: своих блужданий по Риму, того, что постепенно начнет делать, казалось бы, невозможное, вернется к планам больницы, боялся, что слишком доверится всему этому и позабудет, что ничто не вернет ему Гемеллу. Он все дальше забивался в тупик; когда он снова заживет как нормальный человек, тогда и только тогда он яснее ясного поймет, что потерянного не вернуть. Так какой же в этом прок?

Тем не менее было еще слишком рано, до встречи с Клеоменом оставалось два часа. До сих пор все прогулки Вария были спонтанными и бесцельными, но теперь ему пришло в голову, что одновременно он может делать что-то полезное. Он никогда больше не вернется в свою квартиру, будет подыскивать место, где можно жить. Похолодало. Варий сложил руки на груди и стал спускаться с Яникулума в сторону Транстиберины, Эмилианского моста и растущих за ним платанов.

II

Сулиен

Пальбен изрядно обрадовался тому, что получил обратно машину, да еще и деньги в придачу, и всячески отмахивался от их извинений, но казалось, что теперь он немного не доверяет Марку. Он с беспокойством посмотрел на сопровождавших Марка охранников и пробормотал:

— Вы ведь императору… не брат, не могу припомнить… но родня, да? Так что же вы здесь делали?

Марк попытался объяснить ему, но было непонятно, каковы познания Пальбена в латыни, и через минуту Пальбен нахмурился и перестал понимающе поддакивать.

— Были неприятности?

— Да.

Пальбен кивнул.

— Я так и думал, — он подошел поближе, понизил голос и, указав в сторону гор, сказал: — Что-то они там попритихли.

Их, разумеется, это встревожило.

Горные вершины показались им белее, снежинки порхали между облетевших деревьев. Охранники были добродушные и веселые, поэтому Марк остановил выбор на них. Им не полагалось упускать Марка из виду, но они только то и делали. Присутствие их за всю дорогу не было таким обременительным, как ожидали Уна и Сулиен, но Сулиен все равно подумал: как такое можно — все время находиться под присмотром? Уна почти не замечала их, но было хорошо и странно, когда они держались на расстоянии, приятно снова оказаться в малолюдном месте.

Присутствие Дамы в лесу ощущалось постоянно, словно он шел чуть впереди, показывая им дорогу, как в первый день. Уна лелеяла надежду, что они могут найти его в колонии живым и невредимым, хотя на самом деле не верила, что шансов на его возвращение много. Если же он не вернулся, то она боялась, что когда Делир услышит о том, что случилось, то подумает, что Дама погиб, и тогда ей и самой придется думать так. Если же он там, то увидит ее с Марком, и что он тогда почувствует, что смогут они сказать друг другу?

— Мне бы хотелось… — пробормотал Марк. — Просто швыряться деньгами, когда так осложнил жизнь людям… мне бы хотелось быть хотя бы капельку более полезным.

— Деньги — это нормально, — сказала Уна. — Все лучше, чем ничего.

Однако на самом деле Марк думал не о Пальбене. Он хотел явиться перед Делиром и сказать: обо мне больше не беспокойтесь, вы все теперь в безопасности. И он подумал, что после всего случившегося Фаустусу не составит труда понять, что Делир не был, не может считаться преступником.

Но Фаустус торжественно произнес:

— Послушай, Марк. Простить его за все, что он сделал, это одно. И если бы дело было только в этом, я бы не колебался… но собирается ли он остановиться?

Марк был обескуражен.

— Конечно, — вздохнул Фаустус, — я никого не пошлю к нему с обвинениями. И я понимаю, я верю тому, что ты говоришь о нем. Но я не могу просто предоставить ему право творить все, что ему вздумается, не говоря уже о тех, кто может оказаться рядом с ним. Вполне вероятно, что некоторые из них даже и не рабы. Ты просто не знаешь, что они сделали, — может быть, он и сам не знает. И даже если ты можешь поручиться за каждого, кто был там с тобой, ты сам сказал, что все время прибывают новые люди…

— Но он не может остановиться, — спокойно ответил Марк. — Он должен продолжать начатое. И я хочу, чтобы людям было куда пойти. Хочу помочь ему.

Они сидели в зеленом имперском офисе окруженные росписями, изображавшими виноградные лозы и деревья в цвету. Фаустус кивнул:

— Знаю. И хочу, чтобы ты стал императором, как прежде хотел, чтобы им стал Лео. Я знаю, что ты собираешься делать. Но я не собираюсь делать этого, не собираюсь пустить все на ветер… — Он вздохнул и замолчал так надолго, что Марк подумал, уж не забыл ли он, о чем они говорят. — Я не создан для этого. И до тех пор, пока эти преступления не прекратятся…

Но как бы встревожены и опечалены они ни были таким поворотом дел, Марк с Уной не переставали улыбаться друг другу, изумленные и размякшие, почти не воспринимая того, что происходило вокруг.

— Бедняги, да им дурно сделается, когда они увидят тебя, — сказал Сулиен, когда они еще были в Атабии. Он был весь в напряжении, ему казалось, что они слишком медлят.

Неделю назад он виделся с Танкорикс.

Всем руководил Гликон. Он был мягок и сдержан. Просто невозможно было выразить, какой плачевной ошибкой представлялось ему все это дело. Пока процесс шел своим чередом, Сулиен испытывал растущее раздражение оттого, что требуется такая мягкость, чтобы уговорить Танкорикс сказать правду. Гликон нашел Танкорикс, она жила с мужем в Яовомагиусе, в Германии. Он миролюбиво переговорил с нею: от нее требовалось всего лишь сказать, что произошло на самом деле — что бы то ни было, — дать ему составить показания, подписать их, судья просто ознакомится с ними, с нею ничего не случится. Хотя правилами предполагалось, что ее муж или отец должны осуществлять надзор и представлять ее интересы, этого можно было избежать, если ей этого не хочется, тогда ее семья вообще ничего не узнает.

— Хорошо, — сказала Танкорикс, к крайнему удивлению Гликона. — Я приеду.

— Что вы имеете в виду? Вам вовсе незачем уезжать из дома.

— Я должна приехать и увидеть Сулиена, — воинственно сказала она.

— Нет, в этом нет никакой необходимости.

— Если я не увижусь с ним, я ничего не стану делать.

— Но мы не можем допустить, чтобы создалось впечатление, что он вас запугивает.

Танкорикс удивилась.

— Но он младше меня, — по-детски объяснила она.

И вот она приехала в Рим, и Сулиен встретился с ней в апартаментах судьи на Капитолийском холме.