Читать книгу - ""Фантастика 2025-155". Компиляция. Книги 1-32 - Сергей Александрович Плотников"

пока не проявилось. И даже глазки не голубые, как у человеческих детей, а такие же желтые! Вот только ушки покороче и не такие острые.

Неужели это правда? Неужели я наконец-то стал отцом? Поверить невозможно. Хотя было восемь месяцев, чтобы привыкнуть к этой мысли…

— Дайте и мне посмотреть! — ахнула Ханна.

— Что вы там его таскаете⁈ — сердито воскликнула моя эльфийка. — Ну-ка отдайте его мне! Он же голодный!

Мы вошли.

Мириэль лежала на боку на кровати, ночнушка сбилась, открыв ноги и грудь — но она совершенно не стеснялась Габриэля, только протянула руки к ребенку, которого все еще держал старый рыцарь. Он послушно отдал моего сына матери — и тот сразу же нашел грудь, молодец!

Мириэль облегченно выдохнула, ее лицо разгладилось и вдруг стало таким нежным и прекрасным, каким я ее даже в самые лучшие наши моменты не видел.

— Андрей! — прошептала она. — Андрей, потрогай, у него такая нежная кожа! Ханна, Ханна, ты тоже должна! Пусть он за твою рукоять подержится, чтобы был сильным воином — примета такая! Давай, я сейчас положу его ручку…

Вскоре в комнату примчались Рагна и Леу (драконица где-то дрыхла и все пропустила). Рагна, кажется, боялась притронуться к младенцу, но смотрела на него, как зачарованная. Мириэль она очень тщательно обследовала и сказала, что кровотечения нигде нет, роды прошли явно очень хорошо — и вообще оснований для тревоги нет.

— Ну вот и не тревожься! — я обнял некромантшу. — Давайте праздновать! У нас первый ребенок родился!

— Первый из многих, — любовно подтвердила Мириэль, целуя спящего сына. — Боги, какая я была дура, что не очень хотела детей! Нам надо пятерых! Нет, шестерых! Нет…

Похоже, ее накрыла та самая послеродовая эйфория, о которой я в прошлом мире читал краем глаза, когда «ответственно подходил к планированию беременности». Эх. Бедная Наташа. Все же до сих пор тяжело вспоминать.

— На два месяца — никаких сексуальных контактов! — резко сказала Рагна. — С таким настроем ты залетишь немедленно — а тебе это сейчас вредно. Хотя бы годик выжди. Опять же, подожди, пока Александр ходить начнет — может, еще и не захочешь так сразу второго! Гарантирую, что он будет давать нам всем жару.

— Ну вот… — Мириэль надулась.

— Андрей, серьезно, — Рагна посмотрела на меня. — На Мириэль надежды мало, но в твое самообладание я верю!

— Хорошо! — кивнул я. — Прослежу.

Некромантша наклонилась ко мне и тихонько добавила:

— Она действительно сейчас не совсем в себе, надо дать время, чтобы материнские переживания улеглись. А то сейчас ее занесет «хочу рожать хоть каждый месяц!» — а потом наступит разочарование.

— Я все слышу! — заявила Мириэль. — Не наступит, не бойся, Рагнушка. Все будет хорошо!

Тут она вдруг зарыдала.

Мы бросились ее утешать, и Мира, сквозь всхлипывания, сказала:

— Извините, извините! Это… это эмоции… это от беременности! Я просто… Он такой замечательный, наш Сашенька… А вы, девочки, не можете… а это самое лучшее на свете!

— Да ладно тебе! — сказала Ханна. — Ты так мучилась последние пару месяцев — я прямо рада, что мне этого не испытать! Да и роды сами по себе не сахар…

— Да, как очень тяжелая тренировка на выносливость, — всхлипнула Мира. — Только еще в два раза хуже. Но ничего, ради такого сокровища можно потерпеть.

— Да, — слегка деревянно сказала Рагна. — Можно потерпеть.

И вышла из комнаты.

Я давно заметил, что она делает так, когда ей особенно хочется плакать — а она не может.

…Рагна не зря верила в меня: два месяца я действительно продержался, хотя Мириэль реально уже где-то через неделю начала меня соблазнять — «ну давай хотя бы так, а не эдак, от этого детей не бывает! И вообще, я же сейчас кормлю грудью — не получится забеременеть!» Но я отлично понимал, что одним раундом с ней не обойдется, и держал оборону. Хотя попробовать грудное молоко… м-м-м, тот еще кинк!

Однако в начале весны мораторий был снят, Рагна (по моей просьбе) выдала мне некромантский амулет от зачатия… и в первую же нашу совместную ночь он каким-то образом оказался под кроватью. А в середине весны Рагна опять увидела формирующийся канал душ над Мириэль!

Не то чтобы меня это расстроило, честно говоря: Сашенька рос настоящим солнышком, я бежал провести с ним каждую свободную минутку. Девчонки тоже этим грешили, особенно Рагна. Где-то через месяц она преодолела свою… то ли отчаянную зависть, то ли боязнь повредить малышу. И стала бессменно дежурить у его кроватки по ночам, давая нам с Мириэль время выспаться (кроватку мы таскали из нашей комнаты в ее, детская все-таки оказалась не нужна). Если Алекс просыпался, чтобы поесть, Рагна просто подкладывала его Мириэль под бок, она кормила его, почти не просыпаясь — а потом некромантша его забирала и укладывала обратно.

Позже, уже в середине весны, когда Сашка начал переворачиваться на пузико и садиться, я как-то обнаружил его играющим с «живым» мышиным скелетиком! Скелетик бегал вокруг него, иногда присаживаясь на задние лапки, а Саша весело хихикал, мотал ручками и колотил ножками.

Первое побуждение — отобрать антисанитарную хрень! — я подавил: Рагна уж наверняка знала, что делает, давая малышу такую игрушку. Наверняка обеззаразила ее Нежизнью. Правда, все равно было страшно: а ну как малыш оторвет косточку да и проглотит?

А вот Мириэль, увидев это, пришла в восторг.

— Какая замечательная идея! — воскликнула она.

А потом, к моему удивлению, пошила из лоскутков и ваты «шкурку» для крысеныша — и получилась маленькая анимированная мягкая игрушка! Движения у этой крыски сделались немного неуклюжие, потому что ткань и вата мешали, но так вышло даже симпатичнее.

Что касается внешности, то Алекс действительно пошел в маму — ну что ж, удачнейший для него вариант! Я себя уродом не считаю, девушки вон вообще говорят, что я редкостный красавец. Но это они, по-моему, предвзяты. А вот Мириэль действительно редкостная красавица, так что быть Александру дамским любимцем! Только подбородок у него оказался мой, с небольшой ямочкой.

— Ничего, — говорила Мира. — Зато у него, кажется, твой характер! Такой же солнечный!

— Я был очень вредным и капризным ребенком, — не согласился я. — Так что будем надеяться, что у него свой собственный характер!

…Тогда же,