Читать книгу - "Иуда освобожденный - Питер Гамильтон"

Ренне указала на окошко-иллюминатор и три больших радиотелескопа за ним.

— Который из них, — она помедлила, чтобы сделать вдох, — направлен на Марс?

— Ни одного, — ответила Дженнифер Сейтц. — Основные антенны предназначены для радиоастрономии далекого космоса, с Марса же сигнал поступает на один из вспомогательных приемников: это не самый сложный процесс.

— А мы уверены, что Каффлин передал Макфостеру информацию, полученную именно с Марса? — Ренне обернулась за поддержкой к Филу.

— В сетевой памяти обсерватории нет никаких следов этих данных, — сказал офицер. — После передачи копии Макфостеру Каффлин внедрил программу-червя, уничтожившую все записи.

— Должны же быть другие копии! — настаивала Ренне. — Как давно вы получаете информацию с Марса?

Уголок рта Дженнифер Сейтц непроизвольно дернулся.

— Около двадцати лет.

— Двадцать лет! Что же вы, черт возьми, с ней делаете?

— Мы собираем данные для научно-исследовательской ассоциации. Для нас это лишь незначительный контракт: его сумма составляет меньше одного процента от всего бюджета. Такой проект даже не требует человеческого участия — весь процесс осуществляет наш СИ. Сигналы поступают раз в месяц. Мы принимаем их и храним для передачи ассоциации. Заявленная длительность программы — тридцать лет. — Дженнифер Сейтц заметила удивление в глазах Ренне. — Вы считаете, что это очень долго? — продолжила директор. — Некоторые наблюдения ведутся на протяжении сотни лет, и это еще не предел.

— Ладно, давайте остановимся здесь поподробнее, — сказала Ренне. — Я даже не подозревала, что у Содружества есть какая-то аппаратура на Марсе. Откуда конкретно поступают сигналы?

— С удаленной научной станции в районе Аравийской Земли.

— И какой же наукой она там занимается?

— Полномасштабным дистанционным сбором планетарных данных: метеорологических, геологических — я бы сказала, аэрологических, — гелиофизиче-ских и радиационных. Список можно продолжить, я назвала лишь основные направления исследований, но их полный перечень зависит от набора имеюще-нося там оборудования: датчики разбросаны по всему Марсу, их показания собираются на станции Аравийской Земли и уже оттуда пересылаются нам. Со: путниками та же история. На полярной орбите их сейчас четыре штуки, хотя зсе давно уже пора заменить.

— Не думала, что кто-то все еще интересуется Марсом.

— На самом деле таких очень немного, — язвительно ответила Дженнифер Сейтц. — В конце концов, мы ведь говорим об астрономии. Даже после шумихи, поднятой Дадли Боузом, это направление не стало пользоваться высокой популярностью в Содружестве. В нашей Вселенной много планет, представляющих гораздо больший интерес для человечества, чем Марс. Тем не менее скромный комплект датчиков, работающих на Марсе в течение продолжительного времени, обеспечивает не меньший результат, чем краткосрочное, но интенсивное исследование. Строго говоря, данные, собираемые за долгий временной период, считаются более полными и достоверными. Удаленные станции работают по всей Солнечной системе: они по каплям собирают информацию и от-тылают ее нам и другим таким же обсерваториям. Небольшие отделы для изучения каждого из небесных тел имеются почти во всех крупных университетах и фондах Земли. Все эти организации, занимающиеся каталогизацией и анали-зом данных, вынуждены обходиться минимальными ресурсами. Используемые ими приборы по современным меркам стоят недорого, работают на солнечной пли геотермальной энергии и надежно служат по нескольку десятков лет. А получаемых ими сведений как раз хватает, чтобы обеспечить работой немногих: ставшихся на Земле планетологов.

— Я бы хотела получить полный список этих организаций.

— Ассоциация, финансирующая исследование Марса, находится в Лондоне п называется, если я не ошибаюсь, «Межпланетная ассоциация Ламбета». Бог в нает, кто им дает на это гранты. В наше время надо быть законченным филантропом, чтобы поддерживать чистую науку.

— А что это за проект, требующий сведений о Марсе?

— Понятия не имею.

— Вот как?

Удивленный возглас лишил Ренне последних остатков кислорода, и ей пришлось резко вдохнуть, чтобы снова наполнить легкие. В результате она закашлялась и ощутила, как в висках начинает пульсировать боль.

— Это не мое дело, — пояснила Дженнифер Сейтц. — Строго говоря, я радиоастроном и работаю с главными антеннами, которые являются частью сети, хватывающей всю Солнечную систему. Наша опорная база находится на орбите Плутона и обеспечивает отличные технические возможности для приема л п налов. Вот почему у нас здесь так много второстепенных ресиверов — чтобы поддерживать связь с наиболее удаленными объектами Солнечной системы. Так что сами можете видеть: я не имею ни малейшего отношения ни к составу пыли на Марсе, ни к уровню ледяных приливов Европы, ни к сверхпроводящим сло-чм оболочки Харона. Ну а если вы пожелаете узнать о действительно интересных явлениях вроде остаточного излучения после Большого взрыва или магнитном эхе квазаров, я смогу занять вас не на один день.

— А здесь есть планетологи?

— Нет. У нас в штате имеются только два радиоастронома — это я и мой напарник Кэрри, — а также четыре техника, поддерживающие нормальное функционирование аппаратуры. Ну, настолько нормальное, насколько позволяет спонсирование. А после нападения праймов наша жизнь стала еще интереснее: Исследовательское агентство ФОН собирается на некоторое время и вовсе прикрыть обсерваторию. Мне приходится ломать голову еще и над тем, как законсервировать все оборудование. Надо было при последнем омоложении переместить всю память об астрономии в хранилище и заменить чем-нибудь другим, что способно приносить реальные деньги. В конце концов, кому сейчас интересно поддерживать людей, скромно посвятивших не одну жизнь расширению знаний о происхождении человеческой расы? Только не нашему чертову правительству. Ну а теперь можете спустить на меня всех собак.

— Мне жаль, что обсерватория пребывает в таком состоянии, — сдержанно заметила Ренне. — Но сейчас идет война, и Содружеству приходится менять приоритеты.

— Да, конечно.

— Скажите, а «Межпланетная ассоциация Ламбета» получила хотя бы часть собираемой для нее информации?

— Нет. Марс фигурирует примерно в половине проектов удаленного наблюдения в Солнечной системе. Их длительность рассчитана на многие годы. Нужно признать, что тридцать лет — довольно большой промежуток, но не максимальный.

— Какие именно датчики передавали информацию с Марса? Есть точная маркировка?

Дженнифер Сейтц пожала плечами.

— После этого происшествия я, конечно, заглянула в контракт. Но там почти ничего не указано. Используемое оборудование просто обеспечивает стандартное наблюдение за марсианской средой.

— А могло оно вместе с научными данными принимать какие-либо зашифрованные сообщения?

— Могло. Впрочем, не представляю, откуда бы им взяться.