Читать книгу - "Когти Тьмы - Семён Нестеров"

Ждут жизни не напрасной

И праведный конец.

Но тем мудрец отличен

От дерзкого глупца,

Что не спешит он в пекло

Лезть поперёк отца.

День падения барьера над долиной рудников.

Знакомо ли вам чувство глубокого разочарования, чувства болезненной неудовлетворённости, которое на фоне всеобщего ребяческого ликования становится особенно тяжким и невыносимым? Успех был полным, ожидания оправдались, все надежды сбылись, а молодой маг огня Мильтен чувствовал себя опустошенным, тело было пустым футляром, а душа — горсткой пепла, будто в насмешку оставшейся от сожжённой любимой книги. Всеобщая радость была невыносимой, даже тюремщики сменили гнев на милость, осознав, что его смелые предсказания всё же сбылись и это они, а не чудом выживший служитель Инноса, чуть было не погубили если и не всю человеческую цивилизацию, то, по меньшей мере, Миртану. Парень не мог ни разделить их радости, ни принять свалившихся на голову похвал и извинений. Голоса вокруг звучали глухо и отстраненно, будто тонули в вязкой жиже его горечи. Мысли путались, то убегая куда-то вдаль, то возвращаясь к реальности, которая, казалось бы, не могла не радовать, но на деле нагоняла ужас и вызывала страх перед грядущим.

Что породило эти жуткие мысли, от которых холодок пробегал по коже, а волосы становились дыбом? Когда все видели впереди светлое будущее, Мильтену виделась лишь непроглядная тьма, охватывающая землю холодными костистыми крыльями. Что-то неописуемо мрачное рвалось наружу, будто бы пытаясь вылупиться из его естества, прогрызть брешь, чтобы потом захватить целиком. Да, он чувствовал себя опустошенным, но то, что таилось в глубине сознания, обещало пустоту куда большую, абсолютную и необратимую… Вечную тишину небытия…

Маг не сразу понял, что боли душевной вторит боль физическая, которая вполне может оказаться причиной его подавленного состояния. Голова раскалывалась на части, так что он в любой момент рисковал потерять сознание, дыхание и пульс участились, и лишь большим усилием годами закаляемой воли, чародею удалось остаться в сознании и не свалиться с обрыва, стоя у которого он осматривал панораму Нового лагеря. Боль вскоре стихла, оставив после себя лишь досадное давление в висках, которое по сравнению с недавним приступом казалось совершенно не существенным. Что это было? Что за чёрную тень над Миртаной он только что видел так отчётливо, будто уже пережил несколько грядущих лет несчастий и смерти?

За время краткого забытья мало что изменилось. Он всё так же стоял в одиночестве, а снизу вдалеке суматошно носились люди. Алхимик Риордан уже давно был со своими братьями по ордену Аданоса — они вместе с генералом Ли и еще несколькими высокопоставленными людьми лагеря обсуждали планы дальнейших действий. Мильтен не пожелал к ним присоединиться, уже тогда отчётливо понимая, что его ждёт свой, самостоятельный путь, на котором лишь собственная магическая и физическая сила будут подспорьем. Даже на владыку Огня и Света теперь уже бывший ученик покойного магистра Корристо не мог более положиться. Иннос предал своих служителей однажды, мог предать и впредь. Мрачное озарение, посетившие Мильтена подтвердило, что он не сможет уйти из рудниковой долины, не убедившись в ложности или справедливости терзавших предчувствий. До этого не было ясности, куда отправиться, но приступ головной боли дал подсказку. Подобное уже случалось с его другом Лестером, а резкое озарение уж больно походило на видения Юбериона и других гуру секты — так называемого «братства Спящего», последователи которого расположили свой лагерь на болотах. Впрочем, как и любой другой лагерь в колонии, это был скорее небольшой городок, нежели временное обиталище. Лагерями их называли то ли, чтобы сохранить надежду на свободу, то ли из-за строительства на скорую руку. Впрочем, находились пессимисты, которые придерживались точки зрения, что все лагеря в колонии являются временными, потому, что их жители долго не живут. Действительно, тяжёлый труд, антисанитария, внутренние конфликты, болезни, а иногда и голод приводили к тому, что многие отдавали богам душу, еще не успев даже толком обжиться на новом месте. К счастью ли или же к сожалению, поток новых каторжников никогда не иссякал и такие мелочи, как смерть соседа, мало кого волновали — особенно если самому труп до реки не придётся тащить на съедение шныгам. Жизнь в колонии ценилась очень дёшево и с ней можно было легко распрощаться просто случайно оказавшись на пути не у того человека. Впрочем, как и везде, бывали долгожители, к которым, не без гордости, молодой маг мог отнести и себя — всё же он пережил и сотворение, и падение магического барьера, при этом ещё намного подняв своё общественное положение и личную силу. Но он был настолько ярким исключением из правил, что ещё предстояло убедить других в том, что его история не вымысел, а он и в правду смог подняться от простого каторжника до мага третьего круга посвящения. Впрочем, его навыки будут самым надёжным свидетельством. Ни один самозванец не сможет использовать сколь-либо сложную руну.

Долгими вечерами, устав от чтения книг, Мильтен часто мечтал, как с падением магического барьера над долиной рудников, его жизнь мигом наладится. Имея на плечах мантию магов огня, человек мог бы быть обеспечен всем, его положение в обществе приравнивалось к знатным родовитым дворянам, лишь за одним исключением — служители Инноса не имели права передать его по наследству, как и вообще, не имели права заводить детей. Такое нарушение закона грозило изгнанием из ордена. Причину этого жёсткого правила в свое время Корристо растолковывал так: маг не должен алкать власти, не должен стремиться накопить материальных благ и передать их кому-то. Семья мага — его орден, долг мага — равное служение всем честным и законопослушным людям королевства без каких-либо особых привязанностей.

Иногда, устав от безропотного заучивания догм, Мильтен размышлял об этом правиле, но ни разу не смог с ним полностью примириться. Он считал, что для истинно сильного духом, наличие детей не стало бы поводом для несправедливого отношения к остальным людям, а лишь наоборот, лучше помогло бы понять простых обывателей, важная часть жизни которых — забота о детях. А наличие детей у магов могло укрепить орден и всё королевство в целом, ведь было известно, что магический дар часто передаётся потомкам. Поэтому в этом обычае можно было при желании усмотреть некий злой умысел, столетиями подтачивающий орден и ослабляющий цивилизацию людей, постепенно лишая ее одарённых. Впрочем, на самом деле дети у магов конечно были. Бывало, что кто-то приходил послушником в монастырь уже имея детей — в таком случае, принимая постриг он формально отказывался от родства и