Читать книгу - "Утопия-модерн. Облик грядущего - Герберт Уэллс"

Отдела лесного хозяйства, многие искалеченные болезнями деревья все-таки удалось вылечить. Правда, в то время они были куда ниже, чем теперь. Сегодняшним молодым глазам мир наших отцов и дедов, изображенный в книжках с картинками, кажется не только упорядоченным, но и бесплодным. Облагородить его оказалось делом весьма трудоемким.

И, тем не менее, по сравнению с пейзажем двухвековой давности этот мир выглядел куда более процветающим, просторным и упорядоченным. Присутствовало что-то очень трогательное в свободно выраженной реакции народа XIX века как на городской и сельский ландшафт, так и на природные пейзажи. Люди того времени вряд ли могли подумать о том, что их потомки окажутся столь сдержанными в эмоциях при виде открывающихся красот. Во всяком случае, и тогда, и сейчас в небесах проплывали одинаково прекрасные облака, так же восхитительно вставало и садилось солнце. Да и побережье Западной Шотландии не переставало удивлять и до, и после установления Современного государства. Наши предки переносили утомительные путешествия только ради того, чтобы насладиться видом заснеженной горной вершины или заглянуть в полузатопленный грот. Они любили воду, леса и далекие поля на широком горизонте, и города, которые воспринимались нагромождениями геометрических фигур. А еще те, кто жил до нас, радовались цветам, зеленому мху и каждой малой букашке. Сегодня мы понимаем, насколько тщательно они подбирали для эстетической оценки все эти знаки и вкладывали их в свою живопись и литературу. И это позволяет нам ясно осознать, насколько скучными и унылыми на самом деле представали перед ними все эти бесконечные дороги, однообразные домишки и всеобщее запустение.

Преобладающей нотой XIX века стала слабенькая безвкусица, которая легко вырождалась в удручающую подлую нескладность. Америка замерзала на севере, неопрятно одевалась на юге и везде выглядела нечистоплотной. В те времена люди жили мало, часто болели и по этой причине располагали скудной внутренней энергетикой. Не видя ничего другого перед собой, они не могли сравнивать и соответственно не проявляли недовольство несовершенством природы и пейзажей. Едва ли кто-нибудь в литературе девятнадцатого столетия отваживался признаться, что мир изможден, неудовлетворителен и совершенно несимпатичен. Писатели и поэты не признавались в этом, потому что не имели ни сил, ни надежды изменить что-то к лучшему. Они не видели, как это можно подчинить элементарному закону психики.

При Втором совете всеобъемлющей критике подверглись как человеческий успех, так и естественная недостаточность, потому что ни то, ни другое больше не считались окончательными. Делегаты озаботились не только слишком тяжелой техникой, слишком массивными зданиями и откровенно, чересчур, широкими дорогами. Другой проблемой стала незаселенность огромных территорий. Болота и кустарники, дикие голые скалы, районы, где месяцами не выпадает ни капли дождя, лавиноопасные склоны. Это был мир обещаний, которые только предстояло выполнить.

«Теперь мы можем начать, – отважно заявили новые люди. – Для этого самое время!»

Глава 2

Управление планетой

Известно с незапамятных времен, что растительность земли и моря, от которой зависит объем и сила всей остальной жизни, несоизмеримо превосходит доступную влагу и солнечный свет. Еще в тридцатых годах XIX века английский ботаник-экономист Фредерик Кибл (1870–1975, Коллективные работы в Научном отделе переизданий) отмечал, что в размножении диатомовых водорослей, сезонных трав и овощных культур наблюдались существенные задержки роста и развития из-за того, что при самых благоприятных условиях слишком медленно усваивался азот. Ученый отличался тем, что сельским хозяйством и навозом мерил практически все стороны человеческой жизни и настаивал на том, что мы живем в «мире, страдающем от недостатка азота». В самом деле, этот химический элемент крайне неохотно отдается органической материи. Для большинства людей это наблюдение Кибла пролило новый свет на предполагаемую щедрость природы. Коллеги провели опыты с другими элементами. Карлос Метом (1927–2014) в одном из отрывков своей поразительной работы сравнил жизнь на нашей планете с «жеребенком, который умирает от голода на бесплодном участке, потому что так и не научился находить зеленые пастбища».

Эта фундаментальная бедность земного существования прослеживается на протяжении большей части геологических летописей. Жизнь всячески проявляла свою скудность. Мы можем отметить несколько периодов относительного изобилия; например, Угольный, когда казалось, будто что-то начинает налаживаться. Однако значительную часть зарегистрированного времени искатели обгладывали внешнюю сторону земного шара. К безграничным минеральным богатствам у них не было ключа. Ни один отдельный разум не смог бы проникнуть в эти кладовые невиданной природной щедрости. Это стало возможно только тогда, когда родился и вырос коллективный научный менталитет. Став бессмертным, он разъяснял, что гораздо более богатая растительная основа для животного и человеческого существования вполне достижима. И только теперь, когда безумная трата человеческой энергии на войну, несогласованную торговлю и извлечение прибыли навсегда подошла к концу, можно начинать пытаться все это реализовать. Сотни тысяч мозгов загорелись надеждой добиться на нашей планете такого жизненного изобилия и богатства, о каких вся Вселенная не могла даже и помыслить.

Второй совет в начале своего долгого правления не обладал достаточными знаниями о скрытых возможностях прикладной биологии, чтобы предвидеть фундаментальное обогащение. Он видел свою роль в том, чтобы так или иначе развивать и разрабатывать технические изобретения XIX и ХХ века. Величайшим следствием такого подхода стали фактическая отмена расстояний за счет запредельных скоростей и тяжелого труда за счет силовых машин. Главная цель Совета состояла в том, чтобы навсегда установить человеческое единство и создать рамки прогрессивной общественной деятельности, которая обеспечит всеобщую занятость и универсальную покупательскую способность в условиях постоянно растущей промышленной эффективности. Собратья защищали мир от любой реакции на частную монополизацию, романтический национализм, религиозную эксцентричность и социальный раскол. Успех был достигнут там, где мировое сообщество никак не ожидало его увидеть. И тогда Совет столкнулся с куда более серьезной проблемой: Что делать с возросшим досугом?

Казалось бы, естественным выходом для избытка человеческой энергии следует считать развитие научных исследований в области глубоких минеральных ресурсов земной коры. На деле же вышло так, что Совет не использовал и трети доступных возможностей. Научная деятельность продвигалась очень медленно. Мировые правители были слишком заняты подавлением вредных и устаревших сепаратистских доктрин. Общечеловеческий мозг никак не мог уловить и проанализировать, что исчезновение болезней растений и животных существенно поднимет общее благосостояние. Это оказалось за пределами воображения. Сложно было себе представить, насколько изменит жизнь поток биологических изобретений по сравнению с изобретениями техническими. Биологическим знаниям, так же, как и эстетической чувствительности, еще только предстояло достучаться до всеобщего сознания.

Начиная с тридцатых годов XXI века консерватизм Второго совета сдерживал все большее количество научных открытий, не позволяя им воплощаться на практике. Мир полностью объединился. Он поддерживал свое население (численность которого была значительно ниже скромной черты безопасности в два миллиарда человек) с ненавязчивой легкостью. Здоровье находилось на более высоком уровне, чем когда-либо знала природа, и никакие силы бытия не могли это состояние поколебать. Человечество стало похожим на подростка, но обращались с ним все еще как с малым ребенком. Не раскрывались даже новые возможности того, как увеличить на планете растительный покров. Еще до 2050 года районы, которые требовалось снабжать продовольствием, могли бы сократиться вдвое. Тем не менее, Собратья решили, что если и в дальнейшем перемещать население, это может привести к нарушению социального порядка. Четыре или пять миллионов человек удерживались на здоровой, но не очень интересной работе в области сельскохозяйственного производства. При этом власть поощряла запросы о «промышленном использовании продовольственных излишков». В 2050 году производство и распространение основных продуктов осуществлялось строго по правилам, принятым тридцатью годами ранее. Регулярно появлялись обновленные сдерживающие разработки в области воспитания и жилищного строительства, что, в свою очередь, приводило к еще большей безопасности человечества.

В 2047 году Гомер Ли Пабст опубликовал свои выдающиеся исследования о влиянии некоторых газов на хромосомы. Ученый использовал опыт стерилизующего воздействия химических субстанций, полученных на основе газа «перманентная смерть». Сегодня они известны как кинетогены Пабста. Была разработана целая серия этих веществ, чей общий эффект состоит в том, чтобы вызывать мутации различных типов. То, что