Читать книгу - "Всё об Орсинии - Урсула К. Ле Гуин"

лунном свете рощи Иле казались настоящим большим лесом; березы и дом светились, точно серебряные; дубы стояли черной стеной. Мартин подошел ко мне, и мы, стоя в дверях конюшни, вместе покурили. Глядя на его освещенное луной лицо, я подумал, что, пожалуй, доверял бы ему, если б только сам он доверял мне.

– Мартин, я хочу кое о чем спросить вас. У меня для этого действительно веские причины.

Он пыхтел своей трубочкой и молча ждал моего вопроса.

– Как по-вашему, Галвен в своем уме?

Мартин продолжал молчать, посасывая трубку, потом усмехнулся.

– В своем ли Галвен уме? – переспросил он. – Знаете, не мне судить. Я ведь тоже живу здесь, причем по собственной воле.

– Послушайте, Мартин, вы же понимаете, что я ему друг. Но он и моя сестра… любят друг друга, они поговаривают о том, чтобы пожениться. Кроме меня, у нее больше никого нет, и я должен о ней позаботиться. Я бы хотел более подробно узнать о… – Я заколебался и все-таки выговорил: – О его первом браке.

Мартин смотрел куда-то вглубь двора, его светлые глаза были полны лунного света.

– Лучше не будем об этом, доктор. А вашу сестру следовало бы увезти отсюда.

– Но почему?

Он не ответил.

– Я имею право знать это.

– Да вы посмотрите на него! – вдруг взорвался Мартин, яростно на меня глядя. – Посмотрите на него как следует! Вы достаточно близко знакомы с ним, однако никогда не узнаете, каким он был, каким он должен был бы быть. Что сделано, то сделано, ничего уже не исправишь, и оставьте его в покое. А что с ней будет здесь, если на него снова найдет черная тоска? Мы с ним немало прожили вместе, и порой он за много дней подряд не произносил ни слова, и ничего сделать было нельзя, невозможно ничем помочь ему. Разве это жизнь для молоденькой девушки? Он не годится для того, чтобы жить с людьми. Нет, он не в своем уме, если вам угодно! Так что увезите ее отсюда!

В нем явно говорила не только ревность, однако и логика его рассуждений была мне непонятна. Собственно, те же аргументы против себя самого приводил и Галвен вчера вечером. Я был совершенно уверен, что никакой «черной тоски» Галвен не испытывал с тех пор, как познакомился с Помой. А вот дальше, в его прошлом, все для меня скрывалось во тьме.

– Он развелся со своей женой, Мартин?

– Она умерла.

– Вы это точно знаете?

Мартин кивнул.

– Ну хорошо, она умерла, и, значит, с этой историей покончено. Тогда мне остается только одно: поговорить с ним.

– Вы этого не сделаете!

В голосе его прозвучал не вопрос и не угроза, но ужас, самый настоящий ужас. Теперь я тщетно, как утопающий за соломинку, пытался уцепиться здравый смысл.

– Но ведь кому-то же нужно смотреть в лицо действительности, – сказал я сердито. – Если они поженятся, им ведь нужно будет на что-то жить…

– На что-то жить, на что-то жить… А дело совсем и не в этом! Он ни на ком не может жениться, вот что. Увезите ее отсюда, и поскорее!

– Но почему?

– Ладно. Вы спрашивали, в своем ли он уме, и я снова вам отвечу: нет, он не в своем уме. Ибо совершил нечто ужасное, о чем не знает, не помнит, но, если ваша сестра переедет сюда, это случится снова. Разве я могу быть уверенным, что этого не случится снова?

Я вдруг почувствовал сильное головокружение – слишком ветреной была ночь, слишком темным и высоким казался купол небес, слишком ярко серебрились деревья. Наконец я сумел прошептать:

– И это ужасное случилось с его женой?

Ответа не последовало.

– Ради бога, Мартин!

– Хорошо, – тоже шепотом ответил он. – Слушайте. Он наткнулся на них в лесу. Вон там, среди дубов. – Мартин показал на мрачные огромные деревья, освещенные луной. – Он в то утро ходил на охоту. Прошел всего день с тех пор, как он прогнал отсюда этого типа из Брайлавы, велел тому убираться прочь и никогда больше не попадаться ему на глаза. А она ужасно на него за это разозлилась, полночи они ссорились, и он еще до рассвета ушел на болота. А вернулся довольно рано и застал их в дубовой роще, срезая путь. Наткнулся на них прямо средь бела дня. И тут же не раздумывая застрелил ее, а его так ударил прикладом ружья по голове, что мозги вышиб. Я услыхал рядом с домом стрельбу, выбежал и сразу нашел их. Его я отвел домой. У нас тогда гостили еще несколько человек, так я отослал гостей, сообщив им, что жена хозяина сбежала. В ту ночь он пытался покончить с собой, и мне пришлось следить за ним очень внимательно, пришлось даже связать его. – Голос Мартина дрожал и прерывался. – Много недель подряд он совсем не говорил, был словно бессловесное животное, и мне приходилось запирать его в доме. Но постепенно все как-то стерлось в его памяти, ушло, хотя временами на него опять находило, так что нужно было стеречь его днем и ночью. И дело даже не в ней и не в том, что он наткнулся на них, точно на собак во время случки; самое страшное – что он их убил; вот это-то его и сломало. Он все-таки выкарабкался, пришел в себя, снова стал вести себя как нормальный человек, но только когда совершенно забыл это все. Да, он все забыл. Ничего не помнит. Ничего не знает о случившемся в действительности. Я рассказывал ему ту же историю, что и всем остальным: они сбежали, уехали за границу, и он в конце концов мне поверил. И верит, что так оно и было. Ну что, вы и теперь намерены привезти сюда сестру?

– Простите, Мартин, простите меня, – только и сумел выговорить я. Потом, помолчав и взяв себя в руки, спросил: – А они… что вы сделали с ними?

– Они лежат там же, где умерли. Может, вам хочется выкопать тела и удостовериться? – спросил он каким-то диким хриплым голосом. – Они там, в роще. Давайте, копайте, вот вам заступ, как раз им я и копал для них могилу. Вы ведь врач, вы не поверите на слово, что Галвен смог сотворить такое с человеком. От головы, конечно, ничего не осталось, но… но… – Мартин вдруг закрыл руками лицо, присел на корточки и стал раскачиваться взад-вперед, взад-вперед, содрогаясь от рыданий.

Я говорил ему всякие слова, пытаясь как-то утешить, а он мне в ответ сказал только одно:

– Если бы только я