Читать книгу - "Суворовец. Том 2 - Анна Наумова"

в которых я уже уединился вместе с Настей в ее квартире на Кутузовском проспекте. — А чего бы не поржать? Поржать — это ж не поработать! Поржать и пожрать — наше все!

— Тополь-то наш от увала, говорят, сам отказался! — хохотнул «Пи-пополам», беря к чаю бутерброд с сыром и маслом. И дернул подбородком в сторону старого знакомого.

Я поглядел на «старшака», который сидел за столом вместе с Саней и Семой. Тополь, казалось, совсем усох. Белый, как мел. Не ест ничего. Снова сидит, уткнувшись в пустой стол. А Сема Бугаев и рад. Уже уминает халявную порцию каши, от которой Тополь снова отказался.

— Са-а-м? — переспросил я.

Вот это пенки!

Слыханное ли дело, чтобы суворовец по своей воле отказался пойти в увольнение?

Да ребята наши только об увалах и мечтают! Там же свобода! Родители, старые друзья, одноклассники… И, конечно же, симпатичные девочки…

Сеню Королева из другого взвода так и вовсе «Увальнем» прозвали. Потому что все об увалах треплется. Оно и понятно! Всю неделю торчишь в замкнутом пространстве. А тут выдается возможность, пусть и короткая, вкусить хоть несколько часов прежней свободной жизни! Где нет ни нарядов, ни строевой…

А тут — взял суворовец и сам отказался!

Был бы на месте Тополя какой-то другой парень — я бы решил, что он кукухой двинулся.

Но сейчас я сразу понял, чего «старшак» решил добровольно уйти в заточение.

Наворотил будущий товарищ полковник «делов». А отвечать за них хотел. Гопники — это не мама. Они «косяк» не простят. Всю душу из должника вытрясут. Вот и решил Тополь отсидеться за стенами училища.

— Слушай, Андрюх… — Миха снова подал голос. — Мне тут Игорек наш кое-чего рассказал.

— И что же?

— Он тут вчера в буфет в сто первый раз поперся — Леночку свою навестить. И говорит, что слышал, как Курский с Синичкой снова про Красовскую терли.

Я мигом навострил уши.

— Выкладывай! — деловито шепнул я. И быстро зыркнул в сторону других: — Только тихо!

— Короче! — зашептал мне почти на ухо Миха. — Ирина Петровна, оказывается, так куда-то торопилась, что кошельки перепутала. Кинула в сумочку тот, в котором мелочь носит. А зарплату впопыхах в ящик стола кинула — там и оставила. Потому и не досталось ничего гопоте. Так, на пирожки-тошнотики да на ситро в автомате…

Что ж, здорово! А я все голову ломал: как это так? Вроде Красовская в магаз за дефицитом собиралась. А в магазин без денег не хотят. Видать, это как раз тот случай, когда несобранность сыграла даме на руку…

Красовская была всеобщей любимицей, несмотря на то, что по строгости она давно обскакала даже более маститых преподавателей. И поэтому ее жалели все. Однако нам, ребятне, начальство строго-настрого отказывалось что-либо рассказывать о пострадавшей.

— Ступайте-ка к доске, суворовец! — жестко осадила Коляна Антонова, попытавшегося выцарапать хоть какую-то информацию о своей ненаглядной, старенькая и сухонькая Гликерия Петровна. Она у нас временно замещала Ирину Петровну. — И напишите вот такое предложение…

Я краем глаза посмотрел на Коляна. Тот, как и Миха, выглядел повеселевшим. Уже не сидел букой, как тогда, в комнате досуга. Напротив, уминал вовсю бутеры с сыром и поглядывал на часы.

— Что, Колян? — спросил я его, когда мы, позавтракав, уже собирались в увал. — Легче стало? После разговора-то?

— Угу! — смущенно пробурчал товарищ, застегивая мундир и придирчиво оглядывая себя в зеркало. — Только, конечно, дело это непростое… с девчонками разговаривать! Ух как тяжко было, Андрюх! Я так не уставал, даже когда на даче с отцом баню строил! Семь потов с меня сошло, пока с Кирой говорил. Хоть и дубак на улице.

— Не плакала хоть? — спросил я, тоже одеваясь.

— Да вроде не… — помедлив, ответил Колян. — Но, если по честноку, повторного такого разговора, я кажется, не вынесу…

— Слушай, Колян! — оживился вдруг Тимошка. — А если тебе эта Кира совсем не нравится, может, тогда…

— Что тогда? — сердито обернулся приятель.

Он явно не хотел, чтобы нас кто-то услышал. Ну да разве от этого шебутного куда скроешься? Всюду свои локаторы просунет.

— Если она тебе не нравится, — продолжал Тимошка, — может, тогда ты мне ее телефончик отдашь?

— С чего это баня вдруг упала? — хмуро сказал Колян, надевая шинель. — Зачем тебе ее номер?

— Ну… — Тимошка взмахами рук в воздухе обрисовал женскую фигуру. — Девчонка-то симпатичная. Я все думаю. Подкатить или не подкатить?

— Слышь ты, подкатывальщик! — обрубил я Тимошку. — Знаешь, что сделали с любопытной Варварой?

— Ла-а-дно! Уж и спросить нельзя.

Тимошка вздохнул притворно и жалобно протянул:

— Эх, где же она ходит? Моя ненаглядная… Закончилась почти моя суворовская юность, скоротечная и беззаботная. А я все еще одинок…

Пацаны загоготали.

— Не грусти, Тим! — вдоволь насмеявшись, «подбодрил» Тимошку брат — Тимур. И на полном серьезе предложил брату: — Слушай, а пойдем сегодня к Ларисе в гости!

— К какой Ларисе? — купился простодушный брат.

— Ну, соседке… тете Ларисе, которая тебе уши надрала во втором классе за то, что ты мячом ей окно выбил… — заржал Тимур. — Помнишь? А что? Не зря же говорят: бьет, значит, любит! Может, она с тех пор по тебе и сохнет!

— Сдурел, что ль, Тимур? — обиделся Тимошка. — Ей лет шестьдесят! Ты совсем с дуба рухнул!

— А тебе-то сколько, Белкин? — подал голос Димка. Он уже навел марафет и готов был лететь к своей возлюбленной — Саше. — Если кряхтишь, да охаешь, стало быть, ты и есть самый настоящий дед! Да ты не стесняйся! Шестьдесят — это самый сок!

Близнец еще больше насупился.

— Ладно, мужики! — вмешался я. — Хорош лясы точить!

И подтолкнул в спину стареющего шестнадцатилетнего суворовца.

— Пошли давай, дед! Физическая активность продлевает долголетие. Так что пока не пройдешь сегодня десять тысяч шагов, на глаза мне не показывайся!

А проходя через КПП, я увидел впереди знакомую узкоплечую фигуру…

Стало быть, Тополь все-таки намылился в увал?

Глава 6

Интересно, куда это он лыжи навострил?

Не успел я об этом подумать, как мне что-то прилетело сзади.

— Э! Что за дела?

Я обернулся.

Илюха «Бондарь», довольный своей меткостью, лепил еще один