Читать книгу - "Военный инженер Ермака. Книга 2 - Михаил Воронцов"

— Нам нужен такой камень, что блестит, словно золото, и состоит из кубиков. Может быть в глине, в породе, в песке, но всегда яркий, с металлическим блеском.

Казаки кивали, но в глазах их читалось сомнение. Золото — это понятно, а какой-то кубиками камень — дело для них новое и странное.

Первые часы прошли в безуспешных поисках. Мы медленно ехали по берегу, останавливаясь у каждого небольшого обрыва, где Иртыш подмывал берег, обнажая породу. Здесь были корни деревьев, выпирающие из глиняных стен, песчаные косы, кое-где открывались слои красноватой глины. Я спешивался, осматривал куски породы, ломал их руками и искал знакомый металлический блеск.

— Что нашёл? — спросил Тимофей после третьей или четвертой остановки.

— Пока ничего, — ответил я, вытирая руки о плащ. — Глина да песчаник. И раковины какие-то.

— Это что, море тут раньше было? — удивился Иван.

— Было когда-то давно, — коротко ответил я, снова вскакивая на коня.

Продолжили путь. Часы текли медленно. Проехав ещё несколько километров, мы свернули от основного русла в сторону мелких притоков и оврагов, которые глубоко прорезали землю после дождей.

В одном из таких оврагов я снова спешился и, взяв казачью лопатку, принялся копать у основания размытого склона. Глина была вязкой и тяжёлой, с примесями камешков и песка, но нужного мне блеска не было. Лишь следы зверей да остатки старых кострищ местных охотников.

— Пусто, — сообщил я, отряхивая руки и тяжело вздыхая.

Казаки лишь переглянулись и снова молча уселись на лошадей. Дело это было им явно непонятное, но приказ есть приказ, и никто не жаловался.

День клонился к середине. Мы проехали уже изрядный круг и начали второе полукольцо поисков, теперь уже ближе к лесным окраинам и болотам. Воздух стал прохладнее, появились комары, и я снова стал чаще останавливаться, исследуя каждое место, где вода или ветер вымыли грунт.

Здесь я ковырял лопаткой возле поваленных деревьев, заглядывал в ямы, которые нарыли бобры, но и тут удача отворачивалась от меня. Глина, песок, куски кварца, да ещё окисленное железо — красновато-бурые разводы, которые были всюду. Но пирита так и не нашлось.

К вечеру мы уже изрядно устали. Лошади тяжело дышали, казаки начали зевать и поглядывать на меня с некоторым раздражением. Я понимал, что надо заканчивать и возвращаться обратно.

На обратном пути мимо нас пролетели журавли, в кустах мелькнула лиса. Следы лосей были повсюду — зверя тут хватало. Но не за зверем я приехал.

Солнце уже почти коснулось горизонта, когда мы снова выехали к берегу Иртыша, ближе к тому месту, где он сливался с другой рекой — Тоболом. Это в примерно в двадцати километрах от города. Я остановился возле обрыва, где деревья повисли над рекой, держась за край корнями, словно пальцами. Осмотрел берег, расковырял землю, но лишь нашёл очередной кусок песчаника и несколько раковин.

— Нет тут твоего камня, — сказал Тимофей, уже не выдержав.

— Пока нет, — согласился я, понимая, что казаки раздражены бессмысленной, на их взгляд, поездкой. — Но найдётся. Только не в каждой канаве он лежит. Надо искать в другом месте, где тяжёлая порода есть, не глина эта везде.

— Ну так поехали домой, — предложил Иван. — Завтра снова поищем, может и найдём.

— Сейчас еще немного проедем вперед, и возвращаемся, — ответил я, и мы отправились дальше.

Здесь река делала плавный изгиб, и открывалась широкая пойма с песчаными косами, на которых белели россыпи гальки и валунов.

Я осмотрелся, прищурившись от низкого солнца. Место выглядело многообещающим — кое-где виднелись обрывы, выходы каменистых слоёв, где можно было надеяться найти тот самый пирит, блестящий золотом кубиков.

Только я собирался спешиться и подойти к ближайшему обрыву, как Иван вдруг резко дёрнулся и негромко, но тревожно сказал:

— Там кто-то есть.

Я сразу обернулся. Из-за ближайших деревьев медленно, без суеты и криков, вышли пять человек.

Вогулы.

Одеты они были в полукафтаны и штаны из грубой ткани и кожи, многие в меховых жилетах, волосы у всех длинные, неухоженные, заплетённые в косы или убранные кожаными повязками. Вооружены они были по-охотничьи: луки и копья с короткими железными наконечниками.

Из-за деревьев проступали силуэты других — ещё десяток стоял в тени, держа оружие наготове.

Выглядели вогулы очень угрожающе.

Глава 6

Вперед вышел один — явно самый старший или тот, кого вогулы выбрали для разговора с нами. Лицо его было темнее, чем у других, с глубокими морщинами. В руках он держал короткое копьё.

— Спокойно, — тихо сказал я казакам, хотя сам чувствовал, как напряжение сковывает тело. — Пока не делайте резких движений.

Но Тимофей и Иван уже держали руки на саблях. Хотя как они помогут против такого числа врагов.

Вогул медленно приблизился к нам и остановился в десяти шагах. Остальные стали за ним полукругом, мрачно и молча глядя на нас. Что за чертовщина⁈

— Кто вы? — спросил вогул по-русски с сильным акцентом. Голос был низким и ровным, будто он ожидал встречи с нами.

— Мы из отряда Ермака, — ответил я ровно, не повышая голоса, очень удивившись тому, что он это не понимает. Или это какая-то ритуальная фраза?

Вогул мрачно и задумчиво глядел на нас.

— Что вы ищите?

— Камни, — честно сказал я. — Нам нужны редкие камни. Объездили все вокруг в их поисках.

— Камни, — медленно повторил он. — Здесь нет камней. Уходите.

— Нам не нужна ваша земля, — спокойно сказал я. — Только камень. Найдём — уйдём.

Один из молодых вогулов что-то тихо сказал старшему на их языке. Тот покачал головой, не отводя взгляда от нас.

— Нет камня тут, — повторил он, и глаза его сузились. — Уходите. Не уходите — мы вас убьем.

Его слова звучали спокойно, почти буднично, но в них не было сомнений — убьют без раздумий, не опасаясь ни нашего сопротивления, ни последующей мести Ермака.

Казаки переглянулись. Иван тихо произнёс:

— Их много.

Да, в бой вступать не стоит. Их действительно слишком много, да и вообще ссориться с вогулами на ровном месте нельзя.

Я пожал плечами и примирительно сказал:

— Уходим. Но если знаете, где есть желтые блестящие камни — скажите, мы вас наградим.

Вогул помолчал, внимательно смотря на меня. Затем чуть улыбнулся — улыбка