Читать книгу - "Любовь разорвет нас на куски - Куив Макдоннелл"

его зубах были идеально белые виниры, которые заставляли вас понять, что все настоящие зубы в той или иной степени не совсем белые. Его нарядом был черный джемпер с белыми облегающими брюками - такое же сочетание цветов носили все остальные сотрудники Института Пинтера. Это было своего рода единообразие, не будучи настоящей униформой, которое ощущалось как-то более угнетающе. Униформа - это всего лишь униформа, нечто, указывающее гостям, что вы - персонал и никоим образом не должны получать удовольствие. А здесь все приходят на работу, как будто решили одеться одинаково, и это напоминает одну из тех жутких парочек в одинаковых нарядах, только словно это стало заразным. Единственной частичкой индивидуальности, которую продемонстрировал Антон, было необычного вида ожерелье из гладких камней разных цветов.

Он, наконец, оторвал взгляд от стопки документов и изобразил то, что, вероятно, было самым близким к улыбке выражением, которое у него когда-либо было.

- Вы уверены, что сейчас с вами все в порядке?

- Я в порядке, - солгала Ханна, все еще погруженная в смущение от своего глупого падения по прибытии в Институт.

- Очень хорошо. Итак, вы здесь, чтобы спасти свой брак?

- Нет, - честно ответила Ханна. - Я здесь, чтобы взять паузу и решить, хочу ли я этого.

Антон глубокомысленно кивнул головой.

- Да, да, да. Я все понимаю. Все, о чем мы просим вас, это принять процесс. Мы здесь, в ПИ, гордимся тем, что сочетаем методы, почерпнутые из древней мудрости, с передовой наукой и высокоразвитой психоаналитической терапией, чтобы предоставить каждому человеку индивидуальный опыт, адаптированный к любым его потребностям. Разум, тело, душа - все одинаково важно для пути ПИ.

Ханна практически услышала, как в конце этого заявления был добавлен символ торговой марки.

- Просто напоминаю вам о рекомендациях, которые мы должны дать, чтобы вы получили максимум впечатлений. Связь с внешним миром запрещена, поэтому, пожалуйста, оставьте все мобильные телефоны и любые другие устройства здесь, чтобы их вернули вам при отъезде. Все участники ретрита должны быть одеты в предоставленную повседневную одежду для отдыха, за исключением тех случаев, когда они проходят наши спа-процедуры, для которых мы предоставляем купальники. Все они разработаны с учетом потребностей вашего организма, но, конечно, немедленно сообщите нам, если возникнут хотя бы малейшие проблемы.

Судя по тому, как он передал эту информацию, с сильным ударением на слове “немедленно”, вы могли ошибочно подумать, что слегка неудобные спортивные штаны для бега трусцой могут оказаться фатальными.

- Мы, конечно, призываем вас общаться с другими участниками ретрита, где это уместно. Однако мы запрещаем любую физическую близость, поскольку это помешало бы процессу.

- Совершенно верно, - согласилась Ханна. - К тому же, если я здесь, чтобы спасти свой брак, мне, вероятно, не стоит ни с кем спать в этом месте. - Она улыбнулась Антону, чтобы показать, что стремится к легкомыслию. Совершенно пустое выражение лица, которое она получила в ответ, совершенно ясно дало понять, что она промахнулась.

- Как, я уверен, вы знаете, - продолжил он, - Вайнона Пинтер - удивительно теплый и заботливый человек. Она обладает глубокой и неизменной любовью к людям. Сказав это, должен добавить, что она также очень скрытна, поэтому мы бы попросили вас, если вы окажетесь рядом, не заговаривать с ней, если она не заговорит с вами первой, свести зрительный контакт к абсолютному минимуму, и не должно быть никакого физического контакта любого рода ни при каких обстоятельствах.

- Ладно. Я, пожалуй, просто не буду рискоовать и свернусь в клубок, если она войдет в комнату.

- Пожалуйста, не делайте этого. Вайнону это может расстроить.

В голове Ханны промелькнула мысль, что, возможно, Антон был какой-то формой искусственного интеллекта. Это объяснило бы его навыки межличностного общения, но не внешний вид в целом. Если бы он был роботом, его создатели приложили бы больше усилий, чтобы придать ему человеческий облик.

- Наконец, я должен напомнить вам, что здесь запрещены любые стимуляторы, поскольку мы считаем, что они мешают участникам ретрита по-настоящему насладиться моментом.

- Хорошо, - сказала Ханна. - Конечно. Я имею в виду, не всегда, хотя…

- Простите?

- Стимуляторы… - продолжила она, молча проклиная свою неспособность держать рот на замке, когда нервничает. - Посмотрите на танец паровозиком.

Брови Антона поднялись максимально, на что они были способны - на сантиметр.

- Я не понимаю.

- Возьмем, к примеру, танец паровозиком. Это ведь то, чем никто старше шестнадцати, кто не под воздействием стимуляторов - обычно алкоголя - не занимается. Вы когда-нибудь видели трезвый паровозик?

Ханна волновалась, что Антон может себе навредить, пытаясь изобразить на лице выражение замешательства, к которому он явно стремился.

- Знаете что? Забудьте. Просто праздная мысль. Так что, вам, наверное, стоит показать мне свою комнату - черт, я имею в виду мою комнату. Мою комнату. Я имела в виду свою комнату. Мы с вами должны быть просто друзьями, - Ханна активно подумывала о том, чтобы снова упасть ниц. Это было лучше, чем позволить себе дальше говорить.

- Да, - сказал Антон, не отвечая ни на один вопрос. - Нам нужно поторопиться. - Он посмотрел на часы. - У вас назначено приветственное промывание толстой кишки через двадцать минут, и мы не можем опаздывать.

- Правильно, - сказала Ханна, пытаясь казаться уверенной. - Нет. Нельзя опаздывать. Не хочу наглухо застрять. Я имею в виду… Если вы не возражаете, я ненадолго замолчу.

Антон кивнул.

- Как пожелаете.

- Супер.

ГЛАВА 8

Стэнли Рокер был слишком хорошо знаком с презрением. В конце концов, большую часть своей взрослой жизни он был журналистом таблоидов. Несколько лет назад в газете была опубликована статья, основанная на опросе, который показал, что профессия таблоидного журналиста - самая нелюбимая в Британии, она с легкостью превосходит юриста, наркоторговца, инспектора дорожного движения и даже политика. Конечно, это не означало, что это было правдой - статья была в газете.

Даже среди собратьев-журналистов Стэнли были те, кто смотрел на него свысока. Он был известен тем, что специализировался на низких и грязных вещах. Не было ни одной слишком низкой сенсации, ни одной запретной цели, ни одной глубины, на которую он не хотел бы опускаться.

В тот самый момент на него смотрели не столько с презрением, сколько с подозрением, граничащим с агрессией. Он был неизвестным одиноким мужчиной, бродившим по детской игровой площадке. Он