Читать книгу - ""Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев"

А потом он делал глубокий вдох, опускал свой взгляд обратно в тарелку и замолкал, гоняя вилкой остатки пельменей. Вскоре я окончательно сдался и решил, что ему нужно дать ещё немного времени, чтобы прийти в себя. Поэтому сразу после затянувшегося ужина я пожелал ему удачи, наказал никуда не выходить и ждать меня, а затем быстро выскользнул за дверь.

И так продолжалось довольно долгое время. Шли дни, недели, тянулись ставшие рутиной будни, но ничего не менялось. Последние две недели выдались особенно безынтересными и пустыми. Ночные битвы с Тьмой затихли, ослабели и перетекли в режим холодной войны. Тьма выжидательно отступила и смотрела на меня издалека своими жадными глазами, будто ждала чего-то, моего дальнейшего шага и только изредка пыталась ужалить меня перед самым пробуждением.

В последнее время на службе дела шли не очень хорошо. Вергилий изнывал от ожидания чего-то крупного, грандиозного, он ждал нового удара противника и на общих собраниях каждый раз обещал нам, что вот-вот всё решится. Но город будто застыл в одном мгновении, жизнь шла своим чередом, дни сменяли ночи, дождь продолжал наигрывать нам свою ритмичную музыку, часто меняясь с мелодичного вальса под утренний шелест зонтов и перетекая в грозный набат с громом и молниями по ночам. Дождь окончательно стал неотделимой частью нашей жизни, всё меньше обременяя жителей города. Люди гуляли, веселились, с каждым днём улицы всё больше наливались красками шумных будней, пусть даже это всё происходило под зонтами, но в том была своя романтика. Под зонтиками люди встречались, влюблялись, расставались и снова мирились. Жизнь кипела под россыпью брезентовых домиков, как маленькие островки человечности в общем океане безумия.

Мы с Кирой мало обсуждали наши последние злоключения, всё чаще говорили о кино, про людей, иногда спорили по мелочам, обижались, мирились и хорошо проводили время. Жизнь вошла в привычное русло, каким оно было месяц-два назад. Похоже, что напарница стала вовсе забывать обо всех ужасах рухнувшего дома или тщательно скрывала свои мысли, а я и не стремился разрушать идиллию наших последних дней. Отступники действительно взяли передышку, а череда моих неурядиц оборвалась вместе с жизнью Анри Дюбуа, в какой-то момент эти насыщенные три дня моей жизни показались мне просто дурным сном, наваждением повреждённого разума. Особо крупные задания перестали нам поступать, и мы с напарницей всё больше катались по городу, патрулировали и просто общались, буднично погружаясь в дождевую завесу вокруг нашего автомобиля. Я даже потерял счёт дням во всей этой однообразной карусели. Каждое утро мы отправлялись в патруль по одному и тому же маршруту, и я стал подмечать, что Павел, которому я недавно подарил путёвку в жизнь, больше не стоит на своём привычном месте. От созерцания пустой обочины мне становилось чуточку грустно и одиноко, но, с другой стороны, это непомерно грело душу.

После патруля я спешил навестить Шолохова, принести ему новой еды, поговорить по душам и просто повидать человека, перед кем я ощущал большую ответственность. Время шло, Шолохов стал свыкаться со своей новой жизнью, стал проявлять всё больше эмоций и ярче реагировать на моё появление. Мы стали больше общаться, хотя поначалу он не мог простить мне сомнительное решение спасти ему жизнь и неохотно отвечал на вопросы, но время лечит всё, даже зияющие раны в гордости бывшего Стража. В последние дни мы стали проводить особенно много времени вместе, сидели допоздна на кухне под дрожащий огонь свечей, вели беседы на различные темы, и Шолохов всё больше открывался мне, рассказывал о своём прошлом, об операциях и наградах, но никогда не переставал грустить. Только одно мне так и не удалось узнать – причину, по которой он решил свести счёт с жизнью.

Такой размеренный темп жизни мог продолжаться бесконечно долго, в какой-то момент я даже привык к спокойствию, предсказуемости, и мне это нравилось. Но, как известно, затишье чаще всего предвестник страшной бури. В один из таких спокойных вечеров вся моя жизнь, какой я её знал, мигом сорвалась в пропасть, и это стало закономерным результатом всех ненастий минувших дней. Сначала этот день не предвещал беды, очередной бесполезный и заурядный патруль, из которого я всё время мечтал ускользнуть к Шолохову в гости. Маршрут к нему стал уже роднее собственного дома, ведь там я прятался от одиночества. Вечером я, как обычно, заехал к нему, прихватив с собой очередной пакет с продуктами, и мы устроили посиделки на двоих. Шолохов о чём-то бойко рассказывал, предавался воспоминаниям, а я молчаливо смотрел на пламя свечи и думал о своём. О той самой мысли, что поедала меня изнутри день за днём, которая когтями цеплялась за мой язык и рвалась наружу каждый раз, когда я заходил в эту квартиру. И я не сдержался…

– Дмитрий Иванович, простите за вопрос, но почему вы всё-таки решили покончить с собой? – довольно грубо прервал я собеседника, которого даже не слушал.

Шолохов резко замолк, распрямился на стуле и вмиг погрустнел. Я был уверен, что сейчас в нём боролись две противоположности: с одной стороны, его скрытность, осторожность, вкупе с подавленной обидой, а с другой – тот пласт доверия, что я уже успел завоевать. Собеседник бессловесно открыл рот, не зная, что ответить.

– Простите, я, наверное, не должен был… – печально изрёк я, опустив глаза.

– Нет-нет, ничего, вполне резонный вопрос, – с тяжестью прохрипел Шолохов. – Я отвечу, но ты должен понимать, что я не смогу рассказать тебе всё. Некоторые вещи мне сложно объяснить даже себе.

Старик склонился над столом, повертел в руках кружку с остатками чая и долго вглядывался в причудливые игры света на её дне от дрожащего огонька свечи. Он сосредоточено подбирал слова. Я же боялся даже дышать, чтобы не спугнуть давно ожидаемых слов.

– Я видел призрака, – неожиданно произнёс Шолохов и посмотрел на меня.

– Призрака? – в недоумении переспросил я, а на самого в этот момент накатили страшные воспоминания, от чего я заёрзал на табуретке. – Вы имеете в виду Отступника?

– Нет, настоящего призрака одного очень дорогого для меня в прошлом человека… друга. Он пришёл ко мне около месяца назад, может, больше. Я отчётливо видел его, слышал и ощущал, как тебя сейчас, Стил. Понимаешь?

Я утвердительно кивнул в ответ и осторожно спросил:

– И что же он хотел?

– Поговорить, напомнить мне о прошлом, о том, что сделал с ним, о моём предательстве. – Шолохов немного повысил голос и закрыл глаза.

Казалось, что он всеми силами сдерживает слёзы.

– Может, это был просто дурной сон, видения или