Читать книгу - "Оборотень. Новая жизнь - Марк Даниэль Лахлан"

Фон Кнобельсдорф провел в зале много дней и находился в состоянии наивысшего возбуждения. К его огромному разочарованию, у фрау Фоллер – или у Леди, как она теперь просила к ней обращаться, – не нашлось для него роли. Он ожидал от нее медитаций, постов, воздержания, словом, каких-то специальных приготовлений. Но она велела ему сосредоточить все усилия на том, чтобы достать приличный кофе, – мол, от этого желудевого суррогата ее уже тошнит.

Это обстоятельство чрезвычайно тревожило фон Кнобельсдорфа, и ему пришло в голову, что отведенную ему роль мог захватить кто-то из остальных рыцарей. Оберштурмбанфюреру не верилось, что такое могло с ним случиться. Все его коллеги относились к Леди крайне подозрительно – пока не познакомились с ней поближе. После этого их сомнения и возражения внезапно растаяли. Фон Кнобельсдорфу очень хотелось бы объяснить это их мужской слабостью перед прекрасным женским ликом, однако он был уверен, что дело не только и не столько в этом. Леди обладала мощным влиянием. Но разве не должен он пользоваться особым доверием этой женщины хотя бы потому, что привел ее в этот замок? То, что ее истинная сущность раскрылась после всего, что он испытал у черного колодца, не могло быть простым совпадением. Леди была призвана – призвана им. И разве он не заслужил благодарности?

Наверное, Макс каким-то образом контролировал свою жену. Он постоянно околачивался где-то неподалеку, повсюду таская за собой этого раскормленного цыганчонка-катамита.

Гулльвейг тоже нервничала, но не из-за церемонии. Долгая кома в этой комнате теней подготовила ее сознание лучше, чем месяцы, проведенные под водопадом или в леденящем холоде среди холмов, как тогда, когда ведьма тщательно планировала свое великое колдовство в прежние годы. Когда Гулльвейг впервые оказалась на земле, ей было еще неизвестно, кто она такая. Теперь же, когда она уже не сомневалась в том, что является фрагментом сознания Всеотца Одина, ей казалось, что колдовать стало намного проще. Этому способствовал и сам замок Вевельсбург.

Много человеческих жизней тому назад, когда Гулльвейг жила в коммуне ведьм в пещерах Стены Троллей на холодном севере, она использовала отчаянные вопли своих умирающих сестер, для того чтобы лучше сконцентрироваться на состоянии транса. Гулльвейг черпала силу из скал, которые впитывали в себя страдания мертвецов. В замке же не было необходимости в каких-то дополнительных жертвоприношениях, ведь в этих стенах произошло больше смертей, чем в пещерах ведьм. Эта леди видела сквозь предметы, слышала бормотание и стоны призраков, различала лица страдальцев в неровностях каменной кладки, чувствовала биение крови, которая столетиями проливалась в этих коридорах.

А нервничала она из-за того, что сущность, пленившая ее за решеткой из теней, была не так уж далека от цели. Гулльвейг знала, что та находится ближе к Всеотцу, чем она сама. Причем эта сущность, встреченная ею у колодца, была слишком сильна, чтобы ее можно было как-то контролировать. К тому же у нее была сабля-полумесяц. В любом случае необходимо отделить старого убийцу, человека, носившего на себе волчье проклятье, от его волчьей натуры. А для этого надо вызвать эту сущность.

Когда убийца будет мертв, нужно будет привлечь внимание волка. Это была сложная, рискованная часть действа. Гулльвейг была уверена только в одном: если сущность у колодца была аспектом Всеотца, она не сможет войти в сон волка; волк был заклятым врагом богов, и поэтому он просто не пустит его туда. Гулльвейг не сомневалась и в том, что сама не в состоянии попасть туда – по тем же причинам. Она знала, что убийца не был человеком в общепринятом смысле этого слова, но и аспектом бога тоже не являлся. Ей трудно было разглядеть его, трудно было уловить суть его натуры. Поэтому ведьма решила, что самый безопасный способ – использовать для этого обычного смертного, которым она могла бы командовать.