Читать книгу - "Кровь мага - Дэвид Хаир"

Брохена, Явон, континент Антиопия

Мартруа – апрафор 928

4–3 месяца до Лунного Прилива

Пострадавшее от некромантии тело Елены вело себя самым беспорядочным образом. С наступлением мартруа у нее не начались месячные, поэтому она впервые не присоединилась к Сэре в башне в неделю новолуния, отправившись вместо этого в свою собственную башню, где тренировалась до изнеможения. Бастидо теперь побеждал ее даже на базовом уровне, так что к списку ее мучений прибавились еще синяки и рубцы, полученные от тренировочной машины – как будто обеспечения безопасности дворца было недостаточно. Последнему Елена посвящала практически все время. Разум каждого – что стражника, что слуги – при найме приходилось проверять, хотя это, вероятно, было пустой тратой энергии, ведь человека, умевшего скрывать свои мысли, обнаружить подобным образом невозможно. Число людей, которым позволялось входить в покои Сэры и Тимори, было сокращено до минимума, и покои королевской семьи, по сути, оказались отрезанными от остальной части дворца. Елену подхлестывали страх провала и отчаянное желание вернуть свой прежний атлетизм. Каждый вечер она просто падала на постель, а Тарита с Борсой начинали пилить ее, мол, нужно больше отдыхать. Елена не обращала на них внимания.

Елена никогда не считала себя тщеславной, но теперь, не имея возможности вернуть себе моложавый внешний вид и природную гибкость, просто теряла рассудок от переживаний. Ее волосы медленно отрастали. Светлые, с проседью, они выглядели довольно красивыми. В отличие от темных кругов под глазами. Ее суставы болезненно хрустели, а сухожилия ныли при малейшем движении. Но она не могла тратить энергию на восстановление: Гурвон Гайл находился здесь, и расслабиться было смерти подобно.

Власть Нести восстанавливалась быстро. Сэра созвала свою знать на совет, реагируя на сотни кризисных ситуаций. Казна, конюшни и зернохранилища были разграблены, а Горджо – всего лишь ослаблены, но не уничтожены. Как могли Нести перейти в наступление, если после первого удара Гурвона они лишились стольких людей?

Брохена гудела, как растревоженный улей. Повсюду кипела бурная деятельность. Джхафийцы постепенно начали возвращаться во дворец, в поисках сначала пропавших родственников, а затем работы. В первую саббату мартруа Сэра лично посетила массовые похороны убитых. Она явно расчувствовалась, а эмир Тамадхи ясно дал ей понять, чего хотят люди: они требовали шихада и против Горджо, и против рондийцев. Сэра его поняла, вновь дав свои заверения по обоим вопросам.

Освобождение города привело ко многим положительным изменениям, но одна проблема по-прежнему заставляла Сэру разрываться надвое: что делать с Солиндой? Люди, особенно джхафийцы, хотели судить ее за то, что она сблизилась с Горджо и публично призналась в любви к Фернандо Толиди. Оправдывать сестру было бы ошибкой; не защищать ее стало бы признанием собственной слабости и предательством семьи.

Никак не улучшало положение и то, что Солинда упрямо отказывалась в чем-либо каяться. Джхафийцы утверждали, что она подстрекала Горджо, а она ничего не отрицала. Так что у Сэры не осталось иного выбора, кроме как отправить свою собственную сестру в подземелья расположенного далеко на юге Крак-ди-Кондотьори, замка, в котором держали политзаключенных, охраняемого явонскими рыцарями и, согласно давнему договору с людьми Антонина Мейроса, магами из Ордо Коструо. Подобная тактика указывала на откладывание решения в долгий ящик, и многие остались недовольны этим.

Смерть Фернандо Толиди по-прежнему была окутана тайной. Елена так и не смогла выяснить, как он умер и почему его тело не забрали на север. Свидетелей не было, а Солинда отрицала, что ей известно хоть что-то. Она не демонстрировала никаких признаков печали, и Елену это тревожило.

Перед тем как Солинду собрались отправить на юг, Елена пришла к ней в камеру. Принцесса сидела в одиночестве, глядя в пустоту, и двигалась лишь тогда, когда ей нужно было поесть или справить нужду. Она выглядела и действовала как человек, перенесший душевную травму, и говорила с едким сарказмом. В ней явно было больше враждебности, чем страха, даже когда она оставалась наедине с магом. Елена озадаченно смотрела на нее, не понимая, куда подевалась та жизнерадостная Солинда, которую они все любили. Возможно, Сорделл что-то с ней сделал? Или же это просто была реакция на смерть Фернандо? На то, чтобы проникнуть в разум Солинды и исцелить девушку от ее страхов, потребовались бы недели кропотливой работы, но Елена решила предпринять последнюю попытку.

– Что они с тобой сделали, Солинда? – прошептала она.

Принцесса медленно повернула голову. Ее взгляд был пустым и ничего не выражавшим.

– Чего тебе, старая ведьма?

Елена вздрогнула.

– Я надеялась найти способ вернуть ту девочку, которой ты была.

Вздернув подбородок, Солинда зло рассмеялась:

– С чего мне вновь становиться тупой, пустоголовой девкой и позволять Сэре получить все? Не думай, что я не видела, как ты и Сэра, сучьи вы сафистки, вместе плели заговор. Вы мне омерзительны.

Елена с трудом сдержалась, чтобы не дать девчонке пощечину, напомнив себе, что кто-то добрался до ее разума. Что же ты наделал, Гурвон? Она уже хотела вернуться к Сэре и попросить позволить ей попытаться исцелить разум Солинды, но поняла, что слишком измотана. Через несколько месяцев я смогу что-нибудь сделать.

– Это будет неприятно, Солинда, – произнесла Елена спокойно, – но я наложу на тебя оковы, которые не позволят ни одному магу выйти с тобой на контакт. Если ты все еще связана с Гурвоном, я должна разорвать эту связь.