Читать книгу - ""Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев"

или погиб, или находился в отдалении. Вполне возможно, что первое, и нельзя исключать, что в России. Это мучило Даву. Не то, чтобы он боялся смерти — это не достойно офицера, но угнетала недосказанность. Расспросить бы этого посланца! Получись у Маре его захватить, можно смело идти к императору. Тогда многое, возможно, удастся изменить.

Внезапно Даву осознал, что не удастся. Наполеон не поверит. В последнее время император слышит только себя. Посланца и его вещи он сочтет попыткой повлиять на его гениальные решения. «Наполеон похож игрока, который привык ставить все на кон и при этом неизменно выигрывать, — подумал маршал. — Такой гонит от себя мысль, что удача может отвернуться. Остается решить, нужен ли Франции такой император?»

Эта мысль ужаснула его, маршал даже затряс головой, прогоняя ее. Но мысль не ушла, более того, стала обрастать подробностями. И тогда Даву, внутренне ужасаясь, стал их рассматривать. По-другому не получалось: природа наградила его хладнокровным умом, способным принять и проанализировать любую ситуацию. Для императора нет ничего невозможного? Для Даву — тоже. Если речь идет о благе Франции.

Глава 4

«И вот нашли большое поле, где разгуляться есть на воле…»

Не знаю, бывал ли Лермонтов на Бородинском поле, но он явно преувеличил. Разгуляться здесь непросто. Справа, если повернуться лицом к западу, — обрывистый берег Колочи, за которой и располагается знаменитое Бородино, слева — болотистый лес у деревни Утица. В центре — холмы и овраг с ручьем у Семеновской. Вдобавок ратники соорудили здесь редут, люнет и флеши — почти такие же, как в моем мире. Погуляй тут под пушками и ружьями! Редут, к слову, возвели не у Шевардино, а ближе к нашим позициям. В моем мире с его помощью задержали авангард французов, дав возможность армиям Кутузова занять предназначенные для них места. Здесь в этом не было нужды, и редут поставили, видимо, чтобы типа был, как и остальные укрепления. К слову, весьма жидкие, неприступными крепостями они не выглядят. Я-то надеялся, что временная фора, случившаяся в этой реальности, позволит подготовить позицию более основательно. Счас! И знаете, почему не смогли? Лопат и кирок не хватило — как и в моем времени. Есть вещи, которые изменить невозможно, и одна из них — русский бардак.

Это я ворчу. Мандраж. От осознания того, что произойдет на этом неровном, холмистом пространстве меня трясет. Я видел много смертей, но то, случится завтра, можно назвать бойней, гекатомбой — массовым жертвоприношением. Десятки тысяч убитых, которые будут лежать в несколько слоев. Пропитанная кровью земля. Не всех павших похоронят. Спустя 12 лет один из участников Бородинского сражения посетит поле и с горечью увидит разбросанные повсеместно человеческие кости. К 25-летию Отечественной войны здесь наведут порядок, а на высоте, где стояла Курганная батарея, поставят обелиск, у подножия которого по ходатайству Дениса Давыдова захоронят тело Багратиона. В 1932 году обелиск взорвут, как и другие памятники на Бородинском поле. Их сочтут не имеющими исторической (!) и художественной ценности. Взрывом выбросит из саркофага кости Багратиона, и они будут валяться под открытым небом. По иронии судьбы через 12 лет именем генерала назовут самую блестящую операцию Красной армии. Но даже это обстоятельство не заставит большевиков воссоздать обелиск на поле славы русского народа, это произойдет уже на закате СССР.

Откуда у революционеров эта страсть к разрушению? Почему надо «до основанья, а затем»? Во Франции они выбросят из саркофагов останки королей, будут громить церкви и дворцы, в СССР — планомерно взрывать церкви. Покойная бабушка рассказывала мне о специальных командах подрывников, которые в 30-е годы ездили по селам, занимаясь этим черным делом. Передвигались они под охраной, дату приезда держали в секрете. Если крестьянам удавалось узнать, они перехватывали разрушителей и убивали. Это обстоятельство, к слову, заставило большевиков отказаться от тотального сноса храмов. Хватило ума сообразить, что нового восстания крестьян власть может не пережить.

Что-то я не о том думаю. Настроение у всех тревожное. Французы уже пришли. Встали в паре километров от наших позиций и развели костры. Кашу варят, как и мы, к слову. Только у нас греча, а у них — рис. Не привычный мне белый, а коричневый, случалось нам захватывать его в трофеях. Вкусный, кстати, егерям понравился. Готовимся ужинать. Баратион приказал армии отдыхать. Перед ужином выпить по чарке, утром тоже нальют. Понимает генерал, что для многих эта выпивка станет последней. В моем времени основной удар французов пришелся по армии Багратиона. Она потеряла свыше 60 % личного состава. Многие части — и того больше. В сводной дивизии Воронцова уцелело 300 человек из 4000, и ее расформировали. Сказать бы это Кутузову, но поверит ли? Даже слушать не станет. Я для генералов никто — какой-то обер-офицер из егерей. Так что выпьем и поедим. Интересный факт: у французов солдат носит выпивку в манерке, в русской — водку раздают централизовано под надзором офицеров. То ли для отчетности, то ли не доверяют нижним чинам. К слову, объявили приказ: раненых с поля солдатам не выносить, этим займутся ратники. Нас это не касается — есть свой эвакуационный отряд. Обучили фурлейтов и прочих нестроевых. В бою у них нет дела, вот, пусть и займутся.

Ужинаем молча. В меню — каша с хлебом, ибо деликатесов не достать: маркитантов отогнали далеко в тыл, а ближние селения очистили от продуктов передовые части — подмели все до последнего зернышка. Что еда — дома и сараи раскатали по бревнышку. Они ушли частью на укрепления, частью на дрова. Кашу для десятков тысяч человек варить-то надо. Уцелело только несколько изб, да и те для генералов. Полковники рады захудалому овину, но и тех не хватает. Многие спят под открытым небом. Удивительная тишина стоит на русских позициях. Зато французы веселятся. У них играют оркестры, а крики Vive l'Empereur! («Да здравствует император!») различаем даже здесь. Ну, так тихо, а звук вечерами разносится далеко.

Слышен топот копыт. Приближается. К нам? К кострам подлетает офицер на мышастом жеребце. Здесь это распространенная масть, мой Мыш не исключение. На офицере белые лосины и зеленый мундир с эполетами и аксельбантами. Штабной.

— Майора Спешнева и подпоручика Руцкого к князю Багратиону! — объявляет посыльный. — Здесь они?

Мы с Семеном встаем.

— Поспешите, господа! — говорит офицер и исчезает в сумерках.

Вот ведь, кашу не дали доесть! Идем пешком. Наши кони расседланы, а до Семеновской всего ничего. Минуем околицу и направляемся к избе в центре деревни. Штаб Багратиона выдает