Читать книгу - "Враг мой - Барри Лонгиер"

Перед глазами появляется Пина, потом Мин, человек-убийца, игравший на флейте под Дугласвиллом. Мой родитель...

Вспоминая Язи Аво, я не могу удержаться от слез. Внутри меня сталкиваются горе и гнев, и я издаю громкий стон. В салоне тут же загорается свет. Я резко оборачиваюсь и вижу человека, включившего свет. У него гладкий череп, он бледен, на нем дорогая одежда.

— Извини, — говорит он на безупречном дракском. — Меня зовут Майкл Хилл. Мне показалось, что я слышу плач.

Я отворачиваюсь, вытираю ладонями лицо и отвечаю:

— Меня зовут Язи Ро. Я предался воспоминаниям, только и всего.

После долгого молчания человек произносит:

— Если ты впервые в жизни видишь космос, Ро, то наблюдение за звездами из темноты может тебя сильно взволновать. В такие моменты обычно оживают самые непрошеные тени. Тебе уже доводилось летать?

— Да, один раз. — Глядя на человека, я невольно улыбаюсь. — Но в тот раз у меня не было доступа к иллюминатору.

Человек подходит ко мне и тоже смотрит в иллюминатор. Наши яркие отражения в стекле заставляют звезды померкнуть.

— Звезды унизительны, — продолжает Хилл. — Чего стоят личные страсти, целый народ, даже планета в сравнении с ЭТИМ? Кстати, я представляю самую мощную индустриальную силу в этом Секторе.

— Земной ИМПЕКС?

— Совершенно верно. ИМПЕКС дает работу целым планетам, он трансформировал миры по всей галактике. Миллиарды разумных существ обязаны ИМПЕКСу своим достатком, даже самим существованием. И все же я иногда задаю себе вопрос, способен ли один человек, народ, даже целый вид совершить что-то, сравнимое с ЭТИМ... — Майкл Хилл кивает на звезды и улыбается мне. — Если хочешь услышать смех Бога, что-нибудь запланируй.

Он раскланивается и уходит.

Поев в обществе других пассажиров, я ухожу в свою каюту и погружаюсь в размышления о Вселенной, о войне и ее прекращении. Имеют ли значение мои поступки, дела овьетаха или Уиллиса Э. Дэвиджа во Вселенной, где ежесекундно возникают и гибнут бесчисленные звезды? Но меня преследует призрак человека, убитого мной в Бутаан-Жи, отца мертвой девочки. Его не ужасали бесконечные пространства Вселенной — ее для него уже не существовало. Весь космос был бы спасен, если бы сохранилась одна-единственная жизнь, однако она не сохранилась, а потому умер и космос.

Мой взгляд непроизвольно останавливается на ящике, в котором я храню пакет Джеррибы Шигена, адресованный его учителю на Дружбе. Элемент головоломки, решение которой могло бы сохранить Вселенную для безутешного отца, для его дитя.

Я открываю пакет и вижу рукопись, поспешно обернутую пленкой. Называется она «Кода Нусинда», «Глазами Джоанн Никол». Я начинаю читать и оказываюсь втянут в чужой мир. Передо мной история женщины, служившей в человеческой армии, попавшей в плен к неприятелю, ставшей вемадах. Ослепнув после налета, в котором она спасала дракских детей, она попадает под влияние Торы Соама и перестает видеть разницу между людьми и драками, зато прозревает, каким образом Соединенные Штаты Земли и Палата драков оказались противниками во всемирной войне.

Мне тоже многое становится ясно. Тиманы, подчиняясь своему инстинкту, побуждают более сильных существ заняться взаимным истреблением. Это они заманили людей и драков на Амадин, где разразилась война, которую нельзя будет остановить, пока один из видов не будет истреблен. Однако эта женщина сумела подняться над правилами и остановить войну, оторвав сражающихся от проблемы Амадина и от влияния тиманов.

Главное — вывести правила, управляющие ситуацией, и создать новые, талму, сводящую к нулю весь прежний свод правил. Но я не знаю, как вырваться из ужаса правил, создавшихся на Амадине, и заменить их сводом, сулящим мир. Даже Джоанн Никол, обладавшая особым зрением, не увидела пути к миру на Амадине. Сделает ли это Дэвидж и как?

Но слишком многое зависит от моего собственного восприятия, моего зрения. Джоанн Никол бросила своего ребенка, но именно ее дочь написала «Нусинду» и представила ее джетаи диеа и первому овьетаху зародившегося на Земле Талман-коваха. Джоанн Никол была очень одинока, я тоже. Неужели одиночество — судьба всякого солдата?

Сирена, свидетельствующая о переходе корабля на нормальную скорость, отрывает меня от размышлений. Голос сообщает, что пункт назначения корабля находится в пределах видимости. Я снова выхожу в пассажирский салон и гляжу через иллюминатор на крохотный белый шарик — планету Дружба. Голова пухнет от мыслей о свободе, войне, силе и тщетности усилий.