Читать книгу - "Падение Левиафана - Джеймс Кори"

Тереза придвинулась к нему. Отец, хоть и не взглянул на нее ни разу, почувствовал и хотел обнять, но темные жгуты связали ему руки. Она сама его обняла. Его кожа обожгла ей щеку.

– Надо вытащить его из этой долбаной паутины, – сказала Танака. – Он может освободиться? Спроси, можно ли его освободить.

– Папа, – сказала Тереза. Слезы заливали ей глаза, все расплывалось цветными бликами. – Папа, нам надо идти. Пойдем с нами. Ты можешь?

– Нет-нет-нет, малышка. Я там, где должен быть. На своем месте. Ты скоро поймешь, обещаю.

– Верховный консул Дуарте. Я полковник Алиана Танака. Адмирал Трехо дал мне статус «омега» и поручил отыскать и вернуть вас.

– С той минуты, как открылись врата, мы были обречены, – говорил он, но не Терезе и не Танаке. – Если бы никто не взял ответственность на себя, мы бы ломились вслепую, пока те не пришли бы, чтобы убить всех. Я это видел и делал то, что необходимо. Не ради себя. Империя была только орудием. Средством координации. Для подготовки к неизбежной войне. К войне с небесами.

Плеча Терезы коснулась рука, мягко потянула назад.

Джеймс Холден с невыразимо печальным лицом.

– Уйдем. Идем отсюда.

– Это он. Это еще он.

– Он и не он, – ответил Джим. Голос прозвучал странно, словно с чужими интонациями. – Я такое уже видел. В нем станция. Чего хочет она, а чего он? Уже не различишь. Поздно.

– Вы видели такое прежде? – спросила Танака. – Где?

– На Эросе, – ответил Джим. – Такой была Джули. Она не так далеко зашла, но похоже было. – Он обратился к Терезе: – Мне жаль, детка. Мне так жаль.

Тереза, как сумела, сморгнула пленку слез. Искаженный ею Холден смотрелся странно. Изменилось лицо, застыло в привычной усталой усмешке. Она снова моргнула – и вот он опять просто он.

Танака металась из стороны в сторону, ее маневровые негромко шипели, кружа ее вокруг готической статуи Терезиного отца.

– Говори с ним. Он должен это прекратить. Заставь его это прекратить.

– Полковник, я сам здесь и слышу вас, – сказал ее отец. Голову он повернул к Танаке, смотрел неподвижным пустым взглядом. – А я вас помню. Вы из первых, кто пошел за мной. Вы видели, как умирает Марс, и помогали превращать его в империю. Превращение и сейчас продолжается. За это мы и ведем бой. Мы сделаем человечество неуязвимым, цельным, единым.

– Сэр, – сказала Танака, – то же самое можно сделать, не раздолбав всем мозги. Можно вести этот бой, оставаясь людьми.

– Вы не понимаете, полковник. Но вы поймете.

Тереза стряхнула с себя руки Джима.

– Ты не обязан это делать. Ты можешь вернуться. – Но она сама слышала безнадежность в своем голосе.

Отец умиротворенно улыбнулся.

– Сдаться не стыдно. Сопротивление – лишь боль и усталость. Ты можешь уступить.

Тереза ощутила, как сквозь нее прошла волна пустоты, принесла предназначенное ей небытие, и закричала. В крике не было слов, не было ни предостережения, ни угрозы. Кричало сердце, потому что ничего другого не оставалось. Она запустила маневровые скафандра, ударилась о черную сеть, опутавшую отца, и по сети пошла рябь. Захватив полные руки толстых витых волокон, она дернула изо всех сил. Удушающий свет наполнился запахом озона, как бывает в знойный день в предчувствии грозы. Отец закричал, хотел ее оттолкнуть, но волокна его удержали.

Голос Джима донесся совсем издалека:

– Тереза! Уходи оттуда. Не ломай станцию!

Вселенная сжалась до ее тела, до ее скафандра, до изуродованной плоти ее отца и пожирающей его чуждости. Она пыталась его освободить, а отец корчился от боли и вопил, чтобы она перестала.

Какая-то сила, как большая невидимая рука, схватила ее и отбросила прочь. Миллион несуществующих иголочек вонзился в тело и принялся рвать его на части. «Ох, – подумала она, – отец меня убивает».

И тут боль унялась. Джим оказался рядом, и еще кто-то с ним, всего на миг, и она не успела его разглядеть. Отблеск в глазах Джима стал ярче, кожа – восковой, и под ней мерещился жуткий перламутровый отлив. Он скалил зубы в страшном зверином усилии.

– Его нет, – проговорил, а вернее, выдавил Джим. – Это не он. Раз он хочет тебя убить, это уже не он. Его нет.

Отец – то, что было ее отцом, – все висел в черных жгутах. Он разевал рот в муке и гневе, но не издавал не звука. Голубые светлячки бегали вокруг оборванных нитей, как муравьи по сбитому ногой муравейнику.

– Холден, – сказала Танака, – у нас проблема.

Танака стояла к ним спиной. Огромное светлое пространство за ее плечами было забито телами. Часовые чужаков струями дыма выливались из всех проходов и коридоров.