Читать книгу - "Экипаж Меконга - Евгений Львович Войскунский"

он на тебя, Арсюша, все, что ты по отроческой горячности не таясь сказывал и какие книги читывал. А по тому доносу нагрянули в Захарьино служивцы и, обыск учинив, весь дом кверху дном поворотили, разыскивая какие-то якобы крамольные бумаги.

Только сдается мне, что иное им потребно было. Ибо, таковых бумаг не нашед, оные псы в особливой нашей горнице с превеликим тщанием рылись и електрические машины кругом обсматривали, а известную тебе рукописную повесть о индийском вояже моего деда, а твоего прадеда, Федора Арсентьевича, с собою унесли, такоже и прехитрый нож его…»

Дочитав до сего места, Арсений дернулся в кресле. Сквозь загар проступила бледность.

— Неужто печальная весть? — участливо спросил Григорий Иванович.

— Батюшка хворает, — сказал Арсений. И, достав красный фуляр из кармана, вытер взмокший лоб…

В начале июня 1818 года — без малого через три года! — «Аскольд» вошел на большой рейд Кронштадтской гавани.

На другой день, спозаранку, камердинер доложил князю Курасову, что желает его видеть лейтенант Матвеев. Князь сидел в халате, с намыленными щеками, отдавшись во власть брадобрею.

— Скажи, нет дома, — велел он.

Послышался шум, камердинеровы вопли. Распахнулась дверь, и на пороге встал Арсений, загорелый до черноты, в мундире, при шпаге. Курасов оттолкнул руку брадобрея, медленно поднялся, стирая со щеки мыльную пену. Арсений устремил на него горящий взгляд:

— Так-то, князюшка, встречаешь старых друзей?

— Подите прочь, сударь, — холодно молвил князь. — И благодарите всевышнего, что легко отделались…

Арсений положил руку на эфес шпаги, проговорил со сдержанным бешенством:

— Извольте сей минут вернуть мне сувениры, взятые в отцовом имении!

Узкое лицо князя стало белее кружевных манжет. Он медленно отступил к задернутой пологом постели, потянулся к шнуру — позвонить… В два прыжка Арсений подскочил к нему с выхваченной шпагой.

Брадобрей с визгом выбежал из комнаты.

Князю стало не по себе. Спотыкаясь на словах, он признался, что те сувениры после обыска были отданы графу Жозефу де Местру, бывшему сардинскому посланнику…

— Где проживает езуит? Сказывай живо!

— В прошлом году граф покинул Россию, — сумрачно ответил Курасов. — Где он сейчас, мне не ведомо…

Недолго пробыл Арсений в Петербурге. Подав прошение об отставке, уехал в Захарьино.

Прошло три месяца с лишком.

Теплый сентябрьский день угасал. В небольшом белоснежном доме, стоявшем средь сада на окраине одного североитальянского города, зажигали свечи. Их колеблющийся свет отражался в темно-красных панелях, что опоясывали стены кабинета. Возле изящного стола, опершись на него, стоял худощавый старик в черном. Он рассматривал пергаментный лист, близко поднеся к глазам. Другой человек, несколько помоложе и дороднее, ожидал, стоя в сторонке.

Старик положил пергамент на стол и сказал:

— Мои друзья не ошиблись, рекомендовав мне вас и вашу ученость. Я доволен вашей работой, синьор.

Ученый с достоинством поклонился. Старик достал из ящика стола кошелек:

— Вы оказали большую услугу ордену.

— Ad majorem Dei gloriam, — проговорил ученый, принимая кошелек. — Желаю графу спокойной ночи.

Старик отпустил его. Затем кликнул слугу, велел запереть все засовы в доме и затопить камин: на старости лет граф де Местр стал сильно зябнуть.

Он сел за стол и еще раз просмотрел пергамент. Он был доволен: старой загадке, вывезенной из холодной России, дано превосходное толкование. Настанет великий день — и слава ордена Иисуса воссияет, как никогда прежде. Он, граф Жозеф де Местр, не зря потрудился на долгом своем веку…

Где-то неподалеку прозвучал и оборвался цокот копыт по каменистой дороге.

Граф открыл резной ларец, извлек оттуда рукопись, свернутую и перевязанную лентой, и нож с костяной рукояткой. Затем из ларца же вынул один за другим три железных ящичка. Полюбовался их сверкающими гранями. Опытный туринский мастер сработал их по его заказу, и на каждом резец оставил четкие буквы — начальные буквы великого девиза:

A M D G.

А ниже — графская корона и его, Жозефа де Местра, инициалы:

J d M.

Он положил свернутую рукопись в один из ящичков и пробормотал при этом:

— Источник.

Затем осторожно взял нож за рукоятку и отправил его во второй ящичек:

— Доказательство… А это, — он аккуратно сложил пергамент, оставленный синьором ученым, — это будет ключ тайны…

Внезапно он оглянулся на темное окно: показалось, будто хрустнул песок под чьей-то ногой… Нет, все тихо.

Граф положил «ключ тайны» в третий ящичек. Осталось только закрыть крышки и велеть зачеканить. Но он медлил. Придвинул к себе чистый лист бумаги и начал писать послание одному из друзей. Он любил писать длинные письма и достиг в этом многотрудном жанре изрядного искусства.

Перо на разбеге строки брызнуло чернилами. Граф поморщился. И верно, куда удобнее писать этими новомодными грифелями, заделанными в дерево.

Снова шорох за окном. Привратник бродит там, что ли?..

Граф подошёл к окну, распахнул его — и отпрянул с коротким криком.

Из тени старого граба на него смотрел человек в плаще и широкополой шляпе. В следующий миг незнакомец перемахнул через подоконник. Он был смугл и молод, темные глаза его смотрели яростно…

—