Читать книгу - ""Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров"

словно бы его такой ответ устроил. Хотя, ни хрена не устроил! Надо знать Власа Петровича Головина, чтобы понять, что этот, если уж вцепился, то не отстанет, пока не найдет ответы на все свои вопросы.

А дальше Влас Петрович очень удивил Григория. Он подбросил черепушку в воздух, ловко поймал ее налету, а потом сунул в свой вещмешок.

– Зачем, Влас Петрович? – снова простонал Сева.

– Доказательства, Всеволод. Доказательства, – сказал Головин мрачно.

Вот только никакие не доказательства, а охотничий трофей. Уж это-то Григорий знал наверняка. Конечно, с большей радостью Влас сунул бы в свой вещмешок башку Ирмы фон Клейст, но за неимением оной, сгодится и Клаус.

– А представь, что нас остановит патруль фрицев и во время обыска у тебя найдут вот эти… доказательства? – вежливо поинтересовался он.

– До сих пор ведь не остановили, – огрызнулся Влас, а потом сказал: – Ладно, давайте уже убираться отсюда поскорее, а то смердит так, что аж глаза слезятся.

Выбраться из оврага оказалось проще, чем спуститься. Григорий очутился наверху первый, помог подняться Севе и Власу. Тут, наверху, они и стали держать военный совет.

– Ну что, товарищ следователь? – спросил Григорий. Вежливо спросил, без всяких поддевок. – Что нам дальше делать? Как искать нашего душегуба?

– В усадьбу нам надо, – сказал Влас решительно.

– Надо! – горячо поддержал его Сева.

Подозрительно горячо. Что им там всем медом намазано в этой чертовой усадьбе?! Но глубоко в душе Григорий был согласен и с Власом, и с Севой. Корень всех их бед таился в усадьбе Гремучий ручей. Оставалось решить, как туда попасть. Григорий подозревал, что придется по старинке, через потайную калитку. Если калитку после недавной вылазки ребят не заперли к чертовой матери. Но и это невеликая проблема. По крайней мере, не для него. С калиткой он разберется в два счета. Остается вопрос поважнее. Как они будут разбираться с фон Клейстом? Тут нужно подумать. Крепко подумать…

Не получилось подумать, словно кто-то легонько толкнул Григория в плечо. Зашумела, заволновалась лощина, предупреждая о приближающейся опасности.

– Ложись! – велел он и схватил Власа с Севой за загривки. Наверное, маленько перестарался, потому что не просто толкнул, а свалил с ног. – Тихо, – прошептал, глядя в злые глаза Власа. – Кто-то идет.

Просить дважды не пришлось. Сева доверял его феноменальной чуйке, а Влас острому слуху. Лежали все молча, не шевелясь. Еще бы и дышали потише. Григорий успел лишь мысленно порадоваться, что местечко для военного совета они выбрали укромное, в корнях старого, скособоченного дуба, спрятаться за которым мог бы еще пяток человек.

А шаги приближались. Почти неразличимые, крадущиеся шаги. Так мог бы двигаться зверь, вышедший на охоту. Или сам Григорий. Незнакомец был совсем близко, наверное, метрах в десяти. Он шел, не особо таясь, но ни одна ветка не хрустнула у него под ногой. Когда шаги начали затихать, Григорий осторожно высунулся из-за дерева, как раз вовремя, чтобы увидеть серую офицерскую шинель и коротко стриженный белобрысый затылок. Григорию даже не нужно было видеть лица, чтобы понять, что это тот самый эсэсовец, который пытал его в сарае и который до сих пор приходит в кошмарах к Лиде. Та самая белобрысая очкастая тварь!

Григорий нахмурился. Что-то не то творилось у него в последнее время с чувствами. Иногда казалось, что никаких чувств и не осталось вовсе, а иногда накатывало так, что аж челюсть сводило. В случае с Лидой это была горячая, щекотная волна, а вот сейчас накрыло ледяной. Как будто попал он из весны в лютую зиму, а из одежды на нем ничего, кроме ярости.

– Ждите здесь, я сейчас, – прошептал он едва слышно.

Сева уже было дернулся следом, но Влас предупреждающе положил руку ему на плечо, поверх его взъерошенной макушки посмотрел на Григория. Он кивнул в ответ, мол, так надо, товарищ командир.

Больше его никто останавливать не стал. Перед тем, как выйти из укрытия, Григорий разулся, приткнул сапоги между корнями. Подозревал, что и в сапогах смог бы ходить бесшумно, но рисковать не стал. Не время сейчас для риска, нужно узнать, какой черт принес этого гада в овраги.

Гада Григорий нагнал быстро. Собственно, и нагонять особо не пришлось, потому что мимо оврага тот не прошел, остановился, огляделся по сторонам и начал спускаться вниз. На плече его Григорий заприметил армейский вещмешок, на манер того, что был у Власа. Вещмешок болтался тряпкой, значит был пуст.

Он спустился вслед за эсэсовцем в овраг. Сначала таился, дышать боялся, а потом отдался потоку, который все чаще и чаще подхватывал его на свои крылья, вел, подсказывал, как действовать. И получалось хорошо. Быстро, ловко, бесшумно. Точно так же, как ночью в госпитале. Без свидетелей отдаваться этому странному потоку было проще, не приходилось даже задумываться, что нужно сделать в следующую секунду. Или долю секунды. В потоке время как-то неестественно замедлялось. Григорий отчетливо видел мельчайшие детали, просчитывал траектории, практически предугадывал события. Вот и сейчас он уже знал, что увидит. Знал, но все равно удивился.

Эсэсовец методично и неспешно обыскивал дно оврага, находил и запихивал в рюкзак бренные останки Клауса фон Клейста и даже тряпье, которое некогда служило ему одеждой. Нашел все, кроме черепушки. И немудрено, черепушка теперь – охотничий трофей Власа.

Григорий был достаточно близко, чтобы видеть, как на лице эсэсовца появилась гримаса сначала раздражения, а потом едва ли не отчаяния. В досаде он сорвал с переносицы свои очочки, раздавил каблуком сапога хрупкое стекло, словно это именно они мешали ему отыскать пропажу.

Григорий не спешил, наблюдал, присматривался. В подхватившем его потоке и мысли делались острыми, как бритва. Острыми, ясными, логичными. Наверное, если бы не поток, Григорий бы не удержался, подкрался бы к этому эсэсовскому выродку со спины, похлопал бы по плечу, заглянул в испуганные глаза, а потом свернул бы шею. Голыми руками свернул бы. Ему казалось, что этого хватило бы для того, чтобы Лиду перестали мучить кошмары. Ему хотелось так думать. А еще ему хотелось убивать. Голыми руками вершить правосудие. Если бы не поток, он бы так и сделал, но поток притуплял человеческие чувства и страсти, поток делал его отлаженным механизмом, который мог просчитывать будущее на несколько ходов вперед. Поток заставил его думать…

Никто, будучи в здравом уме, не станет подбирать истлевшие упыриные кости. Влас не в счет, у Власа особенные обстоятельства. А у этого не обстоятельства, а четкий план. Или скорее не план, а задание. Кто мог дать такое задание этому спесивому и