Читать книгу - "Сигнал сбора - Уильям Форстен"

— За двенадцать дней свыше четырех тысяч убитых и раненых, одиннадцать полевых орудий потеряно, также свыше тысячи мушкетов и другого стрелкового оружия. Израсходовано более половины всех боеприпасов для артиллерии и треть для пехоты. На сегодняшнее утро три полка уничтожены целиком, в остальных примерно третья часть; в дивизии Хьюстона потери более пятидесяти процентов. Хьюстон убит, Киндред ранен, в Тридцать пятом полку и Сорок четвертой батарее тридцать процентов раненых. — Ганс остановился и посмотрел на измученное, осунувшееся лицо Эндрю.

— Чертовски хорошо прошел мой первый опыт командования, не так ли, сержант?

— Вы в течение двенадцати дней удерживали врага, в десять раз превосходящего нас по численности, — возразил Ганс. — Это действительно чертовски хорошо. У нас достаточно мушкетов для еще одной дивизии, артиллерии хватит еще на один дивизион, и почти половина истраченных боеприпасов восполнена. Флетчер докладывает, что провизии хватит на пять месяцев при полном рационе. По-моему, сэр, это победа.

Эндрю попытался выдавить из себя улыбку.

— И сорок процентов раненых при моем командовании, — проговорил он слабо.

— Вы делали то, что нужно было делать, — ответил Ганс с оттенком упрека в голосе.

— Конечно, я всегда делал то, что нужно, — ответил Эндрю отстраненно.

— Посмотрите-ка, кто к нам пришел! — прервал их О’Дональд, оглядываясь через плечо. Все расступились, пропуская Готорна, который в сопровождении прихрамывающего Дмитрия прошел вперед и, устало вытянувшись, отдал честь.

— Полковник Готорн докладывает, сэр. Остатки Пятого и Одиннадцатого суздальских полков и Третьей батареи вернулись в город. Солнце садится, сэр, и вы говорили, что в это время увидитесь со мной.

Это уже чересчур для одного дня, подумал Эндрю, глядя, во что он превратил молодого солдата — в еще одного убийцу. Как и Джона, пришла ему в голову горькая мысль, совсем как Джонни. «Я взял этого мальчика и бросил его в пекло, оставив умирать».

— Неужели уже полковник? — прорычал О’Дональд. — Промокший, как утопленный котенок, а туда же, полковник.

Поморщившись, Ганс так посмотрел на О’Дональда, что тот сразу угомонился под его укоряющим взглядом.

— А Данливи? — спросил О’Дональд, сразу посерьезнев.

Готорн покачал головой.

О’Дональд повернулся и вышел.

Эндрю сделал шаг вперед и, взяв молодого человека за руку, попытался выдавить из себя улыбку.

— Ты все сделал хорошо, сынок. Я горжусь тобой.

«Горжусь тем, что сделал тебя убийцей», — подумал он, глядя Готорну в глаза — глаза, которые видели слишком много.

Эндрю опять попытался улыбнуться, и наконец переутомление, шок и все, что случилось, взяли над ним верх.

— Слава Богу, ты цел, по крайней мере ты цел. — Разразившись рыданиями, он обнял дрожащего мальчика, который был теперь так похож на него самого.

— Мы столкнулись с тем, чего раньше не могли себе даже представить, — сказал Кубата, повернувшись к Музте.

Странная погоня за огнедышащим драконом оставила его без сил, и, к своему удивлению, он обнаружил, что втайне восхищается человеком, так храбро управлявшим этим чудищем.

Каким образом эти люди превратили русский скот в таких воинов? Шесть тысяч мертвых тугар лежали на пространстве в тридцать миль, и еще двадцать тысяч были ранены. Три умена полностью уничтожены.

— Нужно действовать осмотрительно, — мрачно сказал Музта, и его внимание вновь привлекли мощные городские стены и укрепления. Тысячи и тысячи его воинов потоком лились через поля, чтобы взять город в кольцо. — Во время последней атаки мы поняли, что нам будет нелегко, — продолжал Музта. — Если бы они не встретили нас и не сражались с нами, я, как последний дурак, мог бы послать в атаку сразу все умены, и мы совершенно бессмысленно потеряли бы в пять раз больше людей, это точно. Но мы будем делать это медленно и осторожно. Хотя я и предпочитаю, чтобы скот был упитанным, мы дадим им похудеть, прежде чем прикончим их. Пойдем, мой друг, мы собрали больше тысячи тел сегодня. По крайней мере, сегодня вечером мы хорошо поедим.

— Я сейчас приду, — тихо отозвался Кубата.

Старый тугарин наблюдал, как темнота опускается на поля, накрывая город одеялом на ночь.

«Почему-то я никогда больше не смогу наслаждаться едой так, как прежде», — подумал он спокойно.