Читать книгу - "Финал - Алим Онербекович Тыналин"

времени займет бурение на такую глубину?

— При непрерывной работе и отсутствии осложнений — около тридцати шести часов, — ответил инженер. — Но в условиях маскировки, когда мы можем бурить только ночью, потребуется минимум три-четыре ночи.

— У нас нет столько времени, — я задумчиво потер подбородок. — Придется рискнуть и ускорить процесс. Александров, организуйте дополнительное прикрытие. Необходимо обеспечить возможность продолжения бурения и в дневное время, хотя бы частично.

— Можем использовать двойное прикрытие, — предложил Александров. — Днем проводим показательные работы по забивке свай в стороне от основной буровой, создавая достаточно шума для маскировки. Одновременно развертываем второй пост наблюдения дальше по линии, чтобы контролировать приближение посторонних.

Я удовлетворенно кивнул:

— Хорошо. Теперь о разведывательной группе. Кравцова, вы с Перминовым и стариком-маньчжуром отправляетесь к месту предполагаемого естественного выхода нефти. Официально для расширения зоны геотехнических изысканий. На самом деле, для подтверждения информации о поверхностных нефтепроявлениях. Если обнаружите что-то значительное, немедленно сообщите, но без лишнего шума.

— Понятно, товарищ Краснов, — кивнула Кравцова. — Для связи используем световые сигналы. Три коротких вспышки фонаря означают «обнаружена нефть», две вспышки «возвращаемся в лагерь», одна длинная — «опасность».

— Идеально, — одобрил я. — И последнее. Все должны четко знать, что делать в случае внезапной проверки японцами.

Я достал из планшета несколько сложенных листов:

— Здесь подробная инструкция для каждого члена группы. Основной принцип. Никто не проявляет нервозности, все действуют согласно легенде. Воронцов, вы при появлении японцев немедленно переключаетесь на демонстрацию свайных работ. Архангельский показывает результаты геотехнических изысканий, акцентируя внимание на проблемах с дренажем. Александров обеспечивает незаметное прикрытие буровой установки под видом размещения строительных материалов.

Мой инструктаж прервал внезапный окрик одного из рабочих:

— Товарищ начальник! Японский патруль на восточной дороге!

Я быстро свернул карту и кивнул собравшимся:

— По местам. Действуем строго по легенде. Как раз, проверка нашей готовности.

Наша группа мгновенно рассредоточилась, занимая заранее определенные позиции. Я неторопливо направился к разгруженному оборудованию, делая вид, что проверяю комплектность.

В утреннем мареве на восточной дороге действительно виднелся японский патруль. Трое вооруженных людей на мотоциклах, медленно едущих в направлении лагеря. Они остановились на холме примерно в полукилометре и заняли наблюдательную позицию, не приближаясь к нам.

— Не обращайте внимания, продолжайте работу, — негромко скомандовал я рабочим, нервно подглядывающим на японцев. — Это обычная проверка.

Воронцов тем временем организовал показательные работы по установке сваебойного оборудования вдоль насыпи, намеренно создавая впечатление активной деятельности. Архангельский с теодолитом проводил показательные измерения, время от времени делая пометки в журнале.

— Товарищ Ли! — громко позвал я китайского инженера. — Подойдите, пожалуйста. Нужно решить, где размещать основную платформу для буровой… то есть, для сваебойного оборудования.

Ли с готовностью подбежал, и мы углубились в обсуждение технических деталей, поддерживая образ обычной инженерной команды, решающей повседневные задачи.

К полудню подготовительные работы были в полном разгаре. Вдоль железнодорожной насыпи растянулись штабеля труб, металлических балок и ящиков с инструментами.

Рабочие под руководством Воронцова устанавливали треногу сваебойного копра, на самом деле замаскированную буровую вышку.

Кравцова с Перминовым и стариком-маньчжуром отправились на «разведку» к месту предполагаемого выхода нефти, прихватив с собой измерительные приборы и замаскированное оборудование для отбора проб.

Я остался руководить основными работами, периодически проводя показательные консультации с Ли, чтобы поддерживать легенду о чисто технической миссии.

— Обратите внимание на эту структуру грунта, — говорил я, показывая ему образцы почвы из шурфа. — Характерное чередование глинистых и песчаных прослоек создает идеальные условия для скопления грунтовых вод. При вибрации от проходящих поездов эта структура постепенно разрушается, что и приводит к просадке.

Ли внимательно изучал образцы, полностью погруженный в технические аспекты проблемы и не замечая истинной подоплеки наших работ.

— Согласен, — кивнул он. — Но почему именно на этом участке? Ведь структура грунта схожа на протяжении всей линии.

— В том-то и загадка, — я сделал таинственное лицо. — Возможно, здесь присутствуют какие-то особые химические соединения в грунтовых водах, ускоряющие процесс деградации. Именно поэтому нам необходимо глубокое бурение, чтобы выяснить истинную причину.

Ли задумчиво кивнул, полностью удовлетворенный объяснением.

К вечеру подготовительные работы были завершены. Основная буровая установка, искусно замаскированная под сваебойное оборудование, полностью собрана и готова к действию.

Чтобы не вызывать подозрений, мы демонстративно забили несколько пробных свай вдоль насыпи, создавая видимость обычных ремонтных работ.

Японский патруль весь день сохранял дистанцию, ограничиваясь наблюдением с холма. Но когда солнце начало клониться к закату, ситуация внезапно изменилась.

Красноватые лучи заходящего солнца окрашивали маньчжурскую степь в теплые тона, придавая окружающему пейзажу особую, почти мистическую атмосферу. Длинные тени от нашего оборудования причудливо растягивались по земле, напоминая гигантских механических пауков.

Я стоял у технической палатки, обсуждая с Воронцовым последние детали предстоящего ночного бурения, когда характерный рокот мотоциклетных двигателей нарушил вечернюю тишину.

— Японцы, — негромко произнес Александров, материализуясь рядом со мной. — Три мотоцикла, направляются прямо к лагерю. Судя по всему, официальная проверка.

Я кивнул, внутренне собираясь:

— Всем оставаться на местах. Действуем по плану. Воронцов, распорядитесь прикрыть брезентом буровые штанги. Александров, обеспечьте безопасность документации.

Три тяжелых армейских мотоцикла с колясками, подняв тучи пыли, остановились у границы нашего лагеря. В первой коляске сидел офицер в безукоризненной форме с двумя золотыми звездочками на погонах — капитан.

Его узкое лицо с тонкими усиками выражало холодную надменность. Ба, знакомые лица.

— Капитан Танака, — шепнул Александров, узнав офицера. Я уже и сам видел, кто к нам пожаловал.— Начальник разведывательного отдела. Опасный противник.

Я выпрямился и неспешным, уверенным шагом направился навстречу японцам. За моей спиной Воронцов отдавал тихие распоряжения рабочим, организуя маскировку наиболее компрометирующего оборудования.

— Добрый вечер, господа, — я намеренно обратился по-русски, хотя знал, что Танака прекрасно понимает мой язык. — Чем обязаны визиту? Приятно видеть вас снова, капитан.

Танака окинул меня цепким взглядом и ответил на безупречном русском:

— Капитан Танака, императорская армия Японии. Проверка документов и характера работ на стратегическом объекте. Не могу сказать тоже самое, господин Краснов.

Он спрыгнул с мотоцикла, демонстрируя безукоризненную военную выправку. Следом за ним спешились еще четверо солдат, вооруженных карабинами системы Арисака.

— Разумеется, — я сохранял невозмутимое выражение лица. — Инженер Краснов, техническая комиссия КВЖД. Проводим экстренные ремонтные работы на аварийном участке железнодорожного полотна. Все необходимые документы и разрешения у меня в технической палатке. Вы уже их видели в Харбине. Прошу за мной.

Пока мы шли к палатке,