Читать книгу - "Ворота богини Иштар - Александр Васильевич Чернобровкин"

Наверное, боится, что заплачу меньше за неполный рабочий день. Хотя дело могло быть не только и не столько в этом, а в желании заниматься творчеством. Я дал Думмуку возможность самореализоваться в том, что ему нравится, а это для мужчины самое главное.

— Тогда продолжай доводить до совершенства, а мы сходим за мебелью, — разрешил я.

В столярной мастерской неподалеку мы забрали широкую двуспальную кровать с деревянной рамой и сеткой из лозы, стол, четыре табурета с мягкими сиденьями из овчины, стойку-вешалку с рогами для одежды, комод. Последние два предмета были в диковинку для аборигенов. Затем из другой принесли перину и две прямоугольные подушки, которые тоже непривычны вавилонянам, потому что спят на валиках. Из третьей — льняные простыни, хлопковые полотенца и шерстяные одеяла. Из четвертой — посуду. Сегодня Хашдая с женой последний раз ночуют в моем доме в комнатах для рабов. Завтра в него перееду я, а они — в дом, который я снимал у купца Мардукшумибни. Я оплатил до конца месяца, так что почти три недели поживут там на халяву, а дальше, как решат. Немного денег у меня они подзаработали, на первое время должно хватить.

10

Я шел на невольничий рынок у ворот богини Иштар с мыслью купить кого угодно. Не столько для обслуживания себя, сколько для охраны дома. Кто-нибудь обязательно должен в нем находиться. Это тоже не гарантирует, что не ограбят, но шансы сильно уменьшаются. В нашем квартале все друг друга знают, незаметно такое не провернешь, а городская стража работает, судя по тому, что возле ворот Шамашу каждую неделю кого-нибудь сажают на кол или подвешивают вниз головой, чтобы подсохло тело с содранной кожей. Да и безруких хватает. Так наказывают за первые две мелкие кражи, после чего воровать перестают по техническим причинам. В этот день было хорошее пополнение товара. Цены на рабов стремительно полетели вниз, поэтому было много покупателей.

Как мне сказали, прибыла флотилия рабовладельцев из Мидии, которая сейчас воюет с Парсуашей, своей взбунтовавшейся провинцией, расположенной в южной части царства на восточном берегу Персидского залива, который, как догадываюсь, получит название в честь нее. Это туда я плавал из Гуабы, скупал у рыбаков жемчуг.

Я начал обходить ряды только что пригнанных невольников в количестве около полутысячи. Юноши, девушки, молодые женщины с детьми и без. Все истощены и ослаблены долгой дорогой и скудным питанием, грязные и одетые в лохмотья. На потухших лицах апатия. Напоминали растения, вырванные с корнем и пролежавшие день на жаре. В основном были смуглокожие и черноволосые, но попадались и светло- и темно-русые потомки скифов. Я наметил парочку таких, но решил просмотреть всех. И таки нашел более подходящий вариант. Это была мать, голубоглазая блондинка лет двадцати восьми, с дочкой лет тринадцати, похожей на нее, и сыном, кареглазым брюнетом, года на три моложе. Видимо, последний пошел в папу. Дочь и сын были не теми недоразвитыми инфантилами из двадцать первого века, которые созревают годам к двадцати. Сейчас взрослеют быстро и умирают рано. Прожившие более пятидесяти лет считаются долгожителями. Дочь вполне себе девица на выданье с развитой грудью и смышленым красивым личиком. В двадцать первом веке ей бы давали не меньше семнадцати. Наверное, уже была помолвлена, ждали, когда соберут калым. Ее брат по физическому развитию потянул бы на старшеклассника из будущего, но по уровню образования ровно на столько же уступал бы своему ровеснику.

— Ты говоришь по-скифски? — спросил я женщину.

На фарси я говорил хуже.

Она не сразу врубилась и ответила после паузы:

— Да.

Видимо, скифский был родным в детстве.

— Идите втроем за мной, — приказал я.

Женщина улыбнулась счастливо. С детьми не расстанется — уже хорошо. Когда все плохо, любое малейшее изменение к лучшему воспринимается, как чудо.

Продавцом был полноватый мидянин с усталым лицом, растрепанной бородой и в несвежей одежде. Тяготы пути давались ему не легче, чем рабам. Видимо, поэтому торговался недолго, уступив мать и двух детей за брусочек золота весом в пять шиклу, раза в два с половиной дешевле той цены, что запрашивали за рабов еще вчера утром. Хотя в Мидии пленников могло быть много, стоили гроши, поэтому имело смысл распродать приведенных быстро и отправиться за следующей партией, сорвать куш на обороте. В отличие от вавилонян, золото он взял без проблем, даже засветился от радости и пригладил растрепанную бороду.

Вместе с купленными рабами я зашел на базар, где затарился провизией, приобрел для них одежду и свежих лепешек, чтобы утолили голод, продержались до ужина. Едят сейчас два раза в день, утром и вечером, хотя я часто нарушаю этот обычай, разлагая своих наемных работников. Семья шла за мной, нагруженная покупками, и удивленно пялились на ворота богини Иштар, ее храм, царский дворец и особенно зиккурат бога Мардука. Для выросших в глубинке Парсуаши и не видевших ничего выше одноэтажных домов эти сооружения должны казаться невероятными. Фрески на стенах моего дома тоже показались им дивом дивным.

Жена Хашдая, присматривавшая за домом, пока я ходил на базар, показала матери и дочери, которых звали Захра и Лале, где что лежит, и ушла к себе. Сын по имени Дараб набрал из колодца воды и наполнил деревянную лохань в помывочной, где все семейство смыло с себя грязь и переоделось в новые чистые туники. Старые лохмотья мать постирала и развесила сушиться во дворе. Пригодятся для чего-нибудь. Кстати, мыло, которое в Вавилоне изготавливают сейчас все, кому не лень, тоже было им в диковинку. Пришлось показать, как им пользоваться. Надо отдать должное, мать и дочь въехали сразу, и им понравилось.

Оставив их осваивать новое жилье, сходил на базар у ворот Шамашу, заказал тростник для очага и древесный уголь для горна, который привозят с верховий Евфрата, поэтому стоит дорого. Потом заглянул к литейщику бронзы, который изготовил небольшие жернова для мельницы, расплатился с ним и отнес их плотнику, смастерившему вал с деревянными крыльями и шестернями для мельницы. Договорились, что завтра привезет все, соберем во дворе и установим. На обратном пути тормознулся у канала подальше от базара и налоговых инспекторов, потому что обязательно заставят поделиться уловом, и за полчаса натягал на закидушку с четырьмя бронзовыми крючками килограмм пять окуней, красноперок и парочку карпов. Хватит нам на ужин и завтрак. Рыбы в Евфрате сейчас немерено. Это основная еда вавилонских бедняков.

Вечером Захра запекла мой