Читать книгу - "Рожденный бежать - Кристофер Макдугл"

Либерман начал проигрывать в голове возможные варианты. «Может быть, мы похищали туши животных, убитых другими хищниками? — спрашивал он себя. — Проносились как смерч и умыкали их, пока лев спал?»

Нет, это возбудило бы в нас аппетит к мясу, а не обеспечило надежный доступ к нему. Вам пришлось бы добираться до местонахождения добычи раньше стервятников, которые способны в считаные минуты разодрать антилопу и «похрустеть косточками что тем крекером», как любит сказать Либерман. Но даже и тогда вам, возможно, удалось бы урвать лишь пару кусков, прежде чем лев откроет свой злобный глаз или свора гиен прогонит вас прочь.

«Ладно, быть может, у нас и не было копий. Но мы могли вспрыгнуть на кабана и задушить его. Или забить дубинками».

Вы шутите? Во время всех этих свалок с битьем и боданием вы раздробите себе ступни, порвете яички, переломаете ребра, победите, но дорого за это заплатите; стоило ли ломать ноги на лоне доисторической природы, охотясь за мясом к обеду? А можно было и самому превратиться в обед…

Кто знает, как долго Либерман оставался бы в таких размышлениях, если бы не его собака. Она подсказала ему ответ. В один прекрасный летний день Либерман захватил своего Вэшти, похожего на колли дворнягу, на пробежку трусцой. Было жарко, и, сколько-то проследовав за хозяином, Вэшти шлепнулся под деревом и отказался двигаться дальше. Либерман потерял терпение: да, жарковато, но не настолько же…

Ожидая, пока пес охладится, Либерман вдруг мысленно вернулся к тем временам, когда исследовал в Африке ископаемые останки. Он вспомнил волны марева над выжженной солнцем саванной и то, как сухая глина вбирала в себя теплоту, потом излучая ее обратно, и она проникала сквозь подошвы ботинок. Отчеты этнографов, прочитанные им несколько лет назад, взбудоражили воображение. Там говорилось об африканских охотниках, преследующих антилопу по всей саванне, и племени индейцев тараумара, преследующих оленя, пока «тот не отбросит копыта». Но Либерман никогда в них не верил, считая их выдумками, легендами о золотом веке героев, которых никогда не существовало в реальной жизни. Но теперь он начал в том сомневаться…

Итак, сколько потребуется времени, чтобы загнать животное до смерти? К счастью, в Гарвардском университете были биологические лаборатории, где проводились самые основательные в мире исследования способности передвижения (о чем, к примеру, свидетельствуют старания сотрудников по засовыванию термометра в зад гепарду), а посему все необходимые данные были у Либермана, что называется, под рукой. Вернувшись к себе в кабинет» он первым делом стал отмечать нужные показатели. Бегун трусцой в приличной форме проходит в среднем от трех до четырех метров в секунду. Олень бежит рысцой примерно в том же темпе. Но тут-то и скрыта одна закавыка: если олень захочет увеличить скорость до четырех метров в секунду, ему придется перейти на галоп с одышкой, тогда как человек способен бежать с той же быстротой, по-прежнему оставаясь в своей области показателей, характерных для бега трусцой. Олень быстрее нас в спринте, мы — в беге трусцой, поэтому, когда Бэмби уже начинает страдать от нехватки кислорода, мы лишь тяжелее дышим.

Либерман продолжил наблюдения и нашел еще более выразительное сравнение: максимальная скорость галопа у большинства лошадей составляет 7,7 метра в секунду. Эту скорость они способны сохранять около 10 минут, затем вынуждены замедлить бег до 5,8 метра в секунду. Классный марафонец способен бежать трусцой часами со скоростью 6 метров в секунду. И хотя на старте лошадь по сигналу сразу срывается с места, как установил Деннис Пулхеко во время соревнования «Человек против лошади», все же если дистанция будет достаточно длинной и у вас хватит терпения, то вы сумеете медленно, но верно сократить создавшийся при старте разрыв.

Даже не надо ускоряться, подумал Либерман. Все, что нужно сделать, — это держать животное в поле зрения, и в течение десяти минут вы будете как будто притягивать его к себе.

Либерман занялся расчетами температур, скорости и веса тела. Он нашел решение загадки «бегущего человека»! Чтобы загнать антилопу до смерти, как определил Либерман, все, что требуется, — это в жаркий день напугать ее до такой степени, чтобы она понеслась галопом. «Если вы постараетесь держаться к ней лишь достаточно близко, чтобы она вас видела, она будет постоянно спасаться от вас с максимальной скоростью, и примерно через десять — пятнадцать километров у нее наступит перегревание организма, потом — коллапс». Объясняю более доходчиво: если вы способны в летний день изрядно побегать, то вы, мой друг, в животном царстве становитесь смертоносным оружием. Мы можем «сбрасывать» теплоту на бегу, а животные, когда несутся во весь опор, не могут часто и тяжело дышать.

«Мы обладаем способностью бежать в таких условиях, в каких этого не сумеет выдержать ни одно другое животное. И в общем, это не слишком тяжело, ибо если профессор средних лет может в жаркий день обогнать собаку, вообразите только, что способна сотворить с перегревшейся антилопой толпа мотивированных охотников-собирателей»,

Легко представить презрение, написанное на лицах Хозяев Мира, неандертальцев, когда они наблюдали за этими новыми «бегущими людьми», надрывно дышащими во время погони за прыгучими Бэмби или целыми днями носившимися трусцой под палящим солнцем лишь для того, чтобы вернуться с охапкой ямса[60]. «Бегущие люди» могли добыть изрядную порцию мяса, бегая, но не могли бегать с брюхом, набитым мясом, так что большую часть времени они набивали желудки углеводами, поедая коренья и фрукты и приберегая куски антилопьего мяса для случаев, когда им требовалась более калорийная пища. Все дружно питались падалью — бегущие мужчины, бегущие женщины, бегущие дети и дедули с бабулями, — но, несмотря на всю эту артельную деятельность, им, вероятнее всего, приходилось обедать личинками, а не дичью.

Фу, гадость! Неандертальцы не прикасались к насекомым и грязной пище; они ели мясо и только мясо, а также нехрящеватых маленьких антилоп. Неандертальцы питались на высшем уровне: медведь, бизон и лось с прослойками мягкого жира, носорог с печенью, богатой железом, мамонт с сочными и сладкими жирными мозгами и костями, из которых капал заставлявший губы причмокивать костный мозг. Попробуйте-ка, однако, погнаться за подобными монстрами, и они станут преследовать вас. Напротив, вам нужно перехитрить их и победить. Неандертальцы, бывало, заманивали их в засады и брали их там в клещи, набрасываясь со всех сторон с деревянными копьями длиной под два с половиной метра. Подобная охота не для слабаков; у неандертальцев, как известно, бывали серьезные травмы, если их отбрасывали сопротивлявшиеся животные, но они могли рассчитывать на отряд собратьев, которые заботились об их ранах и предавали тела земле. В отличие от наших настоящих предков, этих носившихся с беспримерной скоростью «бегущих людей», неандертальцы были могучими охотниками, такими, какими мы любим представлять себя в далеком прошлом; они стояли единым фронтом плечом к плечу в битве ума и храбрости, умелые воины в броне мускулов, но при этом достаточно утонченные, чтобы варить мясо на медленном огне до мягкости и оберегать от опасностей своих женщин и детей.