Читать книгу - "Пластическая хирургия с изнанки. Медицинский роман-откровение - Ксения Авдошенко"

Переодевшись, я пригласила пациентку в перевязочную.

Я, безусловно, уже не ожидала никакого чуда от ее тканей через пять-то дней существования такой напряженной двухсторонней гематомы, но сейчас было важно оценить масштаб ущерба и продумать план лечения.

При первом беглом осмотре подтвердились мои главные опасения: гематома была большой, двухсторонней. Как могло быть иначе, если кожа была отслоена с обеих сторон лица и под подбородком. Эти зоны отслойки соединялись друг с другом по типу сообщающихся сосудов, что никак не ограничивало распределение крови под лоскутом: ее было много и она была везде.

От такого избыточного объема сгустков кожа в местах наибольшего натяжения (за ушами) побелела, формируя удавку под нижней челюстью. Это, пожалуй, самое неприятное во всей ситуации. Гематому я уберу, синяки рассосутся недели через три, но вот погибшую кожу уже никак не восстановить, на ее месте останутся рубцы. Осознание этого болью отзывалось в моем сердце.

Я надела стерильные перчатки и сделала местную анестезию, разрезала нити швов, и края раны облегченно разошлись в стороны. Под кожей плотным темно-бордовым желе лежал огромный кровяной сгусток. Я запустила руку под лоскут и стала выгребать его наружу, набрала почти полный лоток, это около 400 мл, — значит, под кожу вылилось около литра крови.

А вот теперь вопрос, как можно было спокойно оставаться дома и даже не позвонить своему хирургу в такой ситуации? Неужели не страшно? Неужели не больно и не давит? Неужели непонятно, что это экстренная ситуация, которая требует решения? Ну что тут скажешь? «Есть женщины в русских селеньях…»

Через полчаса я убрала гематому с обеих сторон лица, отмыла рану перекисью водорода и растворами антисептиков, скоагулировала кровоточащие сосуды. Пришло время оценить кровоснабжение в коже за ушами. Я аккуратно взяла лоскут в руки, чтобы почувствовать его температуру. Теплый. Есть, конечно, явно нежизнеспособный участок, но в целом микроциркуляция восстановилась, как только были сняты швы и напряжение с тканей ушло. Спасло то, что у пациентки толстая кожа от природы, тонкая бы не выдержала такого испытания. «Надеюсь, что обойдется поверхностным некрозом», — подумала я, отрезая ножницами явно погибшую кожу. К сожалению, столь длительное натяжение не сможет пройти бесследно, лоскут поврежден, вопрос только в глубине и площади этих повреждений.

Ну вот и все: косметические швы наложены, лицо выглядит так, словно никакой хирургической катастрофы и не было. Дренажи, повязка. Забирайте пациента!

За все время ревизии женщина не задала ни одного вопроса, а просто безучастно лежала на столе, думая о чем-то своем, словно не в ее лицо я сейчас запускала руки, вынимая сгустки крови.

На сидячей каталке пациентку отвезли в палату, где ее ждал муж. Женщину положили на кровать и дали лед, а я стала объяснять, как действовать в сложившейся ситуации. Оба слушали молча.

На мою просьбу остаться до утра я получила решительное «нет», мужчине утром надо было быть на работе. Ну что я могу сделать? Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Я написала подробные рекомендации на двух листах А4, все разъяснила и пообещала утром, по прилете на конференцию, созвониться со своими коллегами в Ярославле и договориться о долечивании пациентки поближе к дому. Обещание я сдержала, пациентка была в надежных руках и раз в месяц приезжала ко мне в Москву на осмотры.

Чем закончилась вся эта ситуация? Рубцами, конечно! Хотя само лицо выглядит хорошо. Оставшаяся кожа под нижней челюстью, конечно, тоже пострадала от длительного избыточного натяжения. Повреждения затронули поверхностные слои кожи, что привело к появлению мягких и плоских, но широких белесых рубцов, которые мы через год частично иссекли. Какие-то из них остались, и пациентке приходится сейчас пользоваться тональным кремом для их камуфлирования.

Хотелось бы по-доброму, участливо, с небольшим назиданием развести руками и сказать: «А ведь этих проблем можно было избежать, прислушайся пациентка к моим советам остаться в Москве под наблюдением хотя бы на 7–10 дней. Если бы эта пациентка вернулась в клинику сразу же, как появилась гематома, кожа бы не пострадала. Но что уж теперь об этом…»

Но нет! Нет во мне никакого участия и доброты, когда я сталкиваюсь с вопиющим пофигизмом, непослушанием и глупостью пациентов! В моей душе кипит возмущение и, если хотите, обида за свою работу. Сказать хочу следующее: «Господа, мы все здесь взрослые люди. Вас никто на аркане ко мне на операцию не тянул, вам были разъяснены все возможные осложнения и даны строгие рекомендации по послеоперационному поведению. Вы заплатили немалые деньги за свое преображение. Тогда почему я свою часть договора выполняю качественно: радикальное омоложение, красивые косметические швы, наблюдение в послеоперационном периоде, а вы не удосуживаетесь просто следовать моим рекомендациям? Почему я должна упрашивать пациентку приехать на осмотр, ведь лицо-то ее, и ей потом расхлебывать плоды своего бездействия? Кому это больше надо: мне или вам с вашим лицом? Мне никогда не понять, как можно было уже после удаления гематомы не остаться в клинике, как было рекомендовано лечащим врачом?! Я расцениваю такое поведение как верх неуважения к моему труду. Не иначе!