Читать книгу - "Когда разум против тела. О самых загадочных неврологических расстройствах, когда-либо поражавших человеческое тело - Сюзанна О'Салливан"

сетям, но и они оказались недоступны. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что все сайты, к которым я пыталась получить доступ, были заблокированы. Наконец я осознала, что впервые сталкиваюсь с цензурированным Интернетом, и до меня дошло, что люди не могут собраться вместе, если они не могут общаться.

Отключение Интернета длилось всего сутки. На следующее утро социальные сети и средства массовой информации снова заработали, но только после того, как миновала опасность потенциальной демократической демонстрации и в выборах победил Токаев – преемник, выбранный лично Назарбаевем.

Тридцать лет, последовавшие за распадом Советского Союза – тот период, который превратил «белую могилу» в Нур-Султан, – оказали противоположное влияние на Красногорский. Политика страны сыграла основополагающую роль в создании обстоятельств, из-за которых поселок опустел. В 1960-е там проживало около 6500 человек. В 2010 году население составляло лишь 300 человек. К 2019-му осталось всего 30 жителей. Медленную смерть этого поселка и его соседа под названием Калачи лучше всего удается прочувствовать, когда слушаешь воспоминания людей, которые там прежде жили, о трагической истории таинственной болезни, выгнавшей местных жителей из их домов и практически превратившей Красногорский и Калачи в города-призраки.

Зная, что я нахожусь в стране, сильно отличающейся от моей собственной, я отправилась на встречу с Динарой, местной журналисткой, которая после серии электронных писем согласилась организовать беседы с жителями Красногорского и быть моим спутником в дороге. Перед запланированной поездкой в поселок я несколько дней провела в Казахстане в качестве туриста и за все время разговаривала с Динарой только один раз: я позвонила ей в панике, когда меня сняли с поезда из-за недействительного билета. После того как чиновник ушел с моим паспортом, я быстро набрала номер телефона, который Динара дала мне на случай чрезвычайной ситуации, и почувствовала большое облегчение, когда мне ответили по-английски. Она спасла меня и мой паспорт, переговорив по телефону с кондуктором. Тем не менее этим наша краткая беседа и ограничилась, так что я снова вздохнула с облегчением, лишь когда добралась до места встречи на вокзале и обнаружила, что Динара ждет именно там, где сказала.

Как и большинство людей в Казахстане, этнически Динара – казашка, представительница народа, происходящего от тюркских и монгольских племен. Казахи составляют 67 процентов населения страны, при этом люди русского происхождения занимают второе место – 20 процентов. Динара была высокой девушкой с широкой улыбкой, которая сразу же успокоила меня. Мы познакомились поближе в вагоне-ресторане поезда, который вез нас в Есиль – ближайший крупный город к Красногорскому и Калачам. Проведя неделю в одиночестве, постоянно теряясь в городе и заказывая еду наугад, так как не могла прочитать меню, я испытала приятное чувство, когда Динара взяла меня под свое крыло. Во время четырехчасового путешествия мы рассказывали друг другу о себе.

Динара потратила несколько недель на звонки, чтобы добиться интервью с людьми из «спящих» городов.

Когда мы непринужденно болтали, я заметила, что она столь же легко заговаривала с каждым, кто проходил мимо. И я убеждена: эта уверенная, дружелюбная манера общения имела решающее значение для успешной организации встреч с людьми, которые стали опасаться журналистов, пережив настоящую осаду в разгар болезни. Динара жила в космополитичном городе Алматы, в тысяче километров от места нашего назначения, и я узнала, что Красногорский и Калачи были для нее почти такими же странными, как и для меня. Казахстан – большая страна, а место, куда мы направлялись, не из тех, которые посещают для развлечения.

Большинство встреч должно было состояться в Есиле. Когда поезд наконец прибыл, я оказалась в ином мире, сильно отличавшемся от того места, где началось мое путешествие, – Нур-Султана. Есиль был угрюмым, серым, плоским и непривлекательным городишкой. Мы с Динарой спрыгнули с поезда, и она вызвала такси. Сначала нас ждала встреча с Тамарой, которую переселили из Красногорского в Есиль, когда она заболела.

Подъехала старая оранжевая «Лада», в которой я бы никогда не признала такси, если бы со мной не было Динары. Сиденья в машине шатались, а внутренняя дверная ручка просто свисала. Динара села впереди и проинструктировала водителя, а я устроилась сзади, нервно вцепившись в верхнюю ручку, чтобы компенсировать отсутствие ремней безопасности. Глядя на Есиль через окно, я подумала, что это практичное место. Много бетонных построек, возведенных с определенной прагматичной целью, а не для отдыха. Стоял полдень, но улицы были почти пустынны.

Многоквартирный дом Тамары казался невзрачным и серым, как и весь город. Мы поднялись по узкой бетонной лестнице на второй этаж и постучали в дверь. Хозяйка открыла, и, увидев ее в первый раз, я опешила. Она совершенно не соответствовала тому суровому, поверхностному впечатлению, которое у меня сложилось о месте, где она жила. Ей было семьдесят лет, но она обладала очевидным очарованием угасающей кинозвезды. Ее длинные волнистые светлые волосы были зачесаны набок, так что лежали в основном на левом плече. На ней были очки в золоченой оправе, золотые серьги-гвоздики и черно-белое платье с расцветкой под зебру. Ее губы были тщательно накрашены ярко-красной помадой, а ногти – алым лаком. И это днем – в холодный, ветреный вторник.

Ее квартира тоже оказалась особенной – очень маленькой, но полной напоминаний о прошлом. Стены были увешаны фотографиями. На многих были члены ее семьи, а на некоторых – сама Тамара в молодости. Ее дочери тоже были очень светлыми блондинками, а мужчины и мальчики в семье – брюнетами. Почти на всех фотографиях выражения лиц были торжественными, как на старых черно-белых снимках, до того как в моду вошла привычка улыбаться перед камерой. Волосы Тамары всегда были искусно уложены на одну сторону, как и сейчас. Ее гордая осанка показывала, что в свои семьдесят лет она очень мало изменилась с тех молодых дней.

Гостиная была оформлена в коричневых тонах. На стене висел пестрый ковер; в комнате стояли диван из кремового велюра и застекленный шкаф, в котором была выставлена богато украшенная посуда. Несколько огромных плюшевых животных сидели в ожидании Тамариной внучки, которая жила в России и временами приезжала навестить бабушку.

– Обстановка очень русская, – тихо сказала мне Динара.

Возможно, так оно и есть, подумала я. Хотя у нас в Дублине, где я выросла, тоже были велюровый диван и буфет с редко используемыми хрустальными бокалами и фарфоровыми тарелками для торжественных случаев.

Я устроилась на диване рядом с большим розовым слоном. Тамара сидела напротив, выпрямив спину, и рассказывала свою историю Динаре, которая переводила ее мне. Все началось 1 октября 2015 года, когда