Читать книгу - "Байки бывалого хирурга - Дмитрий Правдин"

– Подберем. Второго такого аврала я точно не переживу, – устало вздохнула Антонина Петровна. – Надеюсь, до конца смены ничего экстраординарного не случится?

– Ничего не могу обещать, – с сожалением пожал плечами Денисов. – В хирургии, особенно в экстренной, возможно все. Но я, по крайней мере, пока точно не планирую никаких операций.

– А что значит «пока»? – насторожилась операционная сестра, оторвавшись от своей работы.

– Это значит, что я не видел еще поступивших на отделение больных. Вот когда гляну их, тогда и поговорим.

– Доктор, вы нам сразу отзвонитесь, как только посмотрите! – крикнула Галина в спину плетущемуся по коридору на выход Денисову.

– Хорошо, – кивнул он в ответ. – Если что-то наметится, я вам сразу же дам знать.

Не наметилось. Обойдя еще погруженное в сон отделение и осмотрев недавно поступивших пациентов, Денисов новых кандидатов на операционный стол не выявил. Места в палатах закончились еще вчера поздним вечером. Поэтому всех вновь прибывших больных стали укладывать на дополнительные кровати и обычные, покрытые коричневой клеенкой топчаны прямо в открытом всем ветрам и взглядам коридоре. Там они и лежали, несчастные, на ржавых кроватях и низеньких скрипучих топчанах, расставленных вдоль обшарпанных, холодных стен в тусклом и узком коридоре, друг за другом цепочкой. Правда, застелили им, хоть и заштопанное, но чистое, вкусно пахнущее белье. Был и своеобразный плюс для врача. Осматривать больных в коридоре довольно удобно: просто переходишь от одного к другому.

Из приоткрытых дверей душных палат доносился мощный храп тех счастливчиков, кому повезло госпитализироваться на настоящую койку. А вокруг густо пахло едкой мочой, давно немытым человеческим телом и еще чем-то неинтересным и затхлым. Денисов обогнал неспешно бредущего на тощих волосатых ножонках в конец коридора к расположенному там туалету пациента Гусарова. Он был облачен в одни лишь заскорузлые, «стоячие» темно-синие семейные трусы и разноцветные тапочки: на правой ноге красовался синий, типа шлепки, а на левой ярко-оранжевый, со стоптанным задником. Хирург открыл было рот, чтоб приструнить чересчур вольного пациента, но он так устал, что только махнул рукой и молча прошел мимо. Из первой палаты, что располагалась рядом с ординаторской, через открытую дверь доносился тихий монотонный бубнеж больного Овсянникова. Ему недавно ампутировали пораженную гангреной ногу, и после этого он стал немного, как бы сказать, не в себе и постоянно жаловался кому-то невидимому на жестоких врачей.

Добравшись до ординаторской, Денисов залпом, прямо с горла выпил половину чайника, наполненного кипяченой водой, сел на расшатанный стул перед стареньким компьютером и попытался собраться с мыслями, чтоб грамотно написать протокол операции. Как назло, все умные фразы куда-то запропастились. Сказывалась бессонная ночь и тяжелое напряжение у операционного стола.

Набрав на экране монитора заглавие и обозначив дату и время операции, Денисов почувствовал, как в кармане халата требовательно и настойчиво завибрировал мобильный телефон. Опять он забыл включить звук. Поднеся аппарат к уху, услышал, как из него трагичный сиплый голос Виталика сообщил об экстренном поступлении:

– Иваныч, тут, похоже, прободную язву «скорики» привезли.

– Слышу, – устало ответил Денисов.

– В смысле?

– Он у тебя, где-то совсем рядом так кричит, аж здесь штукатурка сыплется, – в телефоне параллельно голосу Виталика прорывались дичайшие вопли доставленного пациента. – Сделай ему обзорный рентген-снимок брюшной полости, а я пока спущусь в рентген-кабинет. Там его и осмотрю, и примем решение.

Осмотр показал, что у больного действительно имеет место прободная язва желудка. Рентген только подтвердил диагноз. Надо срочно оперировать. Время – семь часов утра. До долгожданной пересменки осталось каких-то два часа. Ладно, всю писанину в сторону. Нужно подавать больного в операционную. Срочно!

В 7-30 Денисов начал операцию. Виталика с собой на сей раз не взял, пошел с гинекологом. В приемный покой снова привезли очередных пациентов, которые требовали внимания хирурга. Доковыляв до операционного стола, Денисов на глазах преобразился: тотчас куда-то улетучилась слабость, пропала сонливость, голова прояснилась, появилась твердость в руках. Бережно ушив дырку в язве, Денисов отпустил торопящегося на сдачу дежурства гинеколога. А сам, вдвоем с операционной сестрой, зашил живот и наложил наклейку на рану.

– Еще сорок минут нам вместе с вами дежурить, может, еще чего найдете? – пошутила Галина, развязывая завязки халата на спине Денисова.

– Не исключено, – многозначительно хмыкнул хирург, чувствуя, как непроходящие сонливость и слабость во всех членах от него окончательно улетучились, а вместо них появился повышенный энтузиазм, и хотелось ему в тот момент свернуть целые горы или на худой конец спасти еще чью-нибудь находящуюся в опасности жизнь.

Денисов знал, что сей эффект весьма кратковременный. Как он сам называл его: «Патологическая эйфория». Длительное физическое напряжение вкупе с бессонной ночью и продолжительным голоданием оборачивались для него вот таким резким скачком отчаянной работоспособности. Но спустя какое-то непродолжительное время, она таяла и подменялась крепчайшим сном. Мог проспать хоть сутки кряду. Вот пока эта эйфория функционирует, и надо ею воспользоваться и успеть написать кучу разной медицинской документации. Виталик наверняка догадается вместо него сходить на отчет по сдаче дежурства к начмеду в кабинет.

Пискнул мобильный телефон. Денисов покосился и прочел довольно тревожную эсэмэску, пришедшую от напарника: «Срочно придите в кабинет к начмеду! Засада при сдаче дежурства!!!» Что там стряслось?

Начмед Эдуард Аристархович Толь, из военных врачей, сухой и мрачный, деловито пожал Денисову руку и, поморщив высокий лоб, металлическим голосом произнес:

– Жалоба на вас. Я все понимаю, что вы много оперировали, что вы устали. Я в курсе ваших ночных операций. Преклоняюсь перед вашим хирургическим подвигом, но вам все равно надлежит написать объяснительную.

– По поводу? – Денисов удивленно расширил глаза и сел на свободный стул у заваленного бумагами стола начмеда, рядом с притихшим Виталиком, понуро сидевшим на соседнем стуле.

– Да, то чудило с порезанным пальцем жалобу накатал, – быстро затараторил осунувшийся Виталик. – Помните, требовал перевязку на свою страшную рану, ушитую тремя швами?

– Жалобу? – не поверил своим ушам Денисов. – За что?!

– Да, жалобу, – кивнул Толь. – И не просто накатал, как выразился тут ваш коллега. А выложил ее в открытом доступе в интернете на сайте нашей больницы. Вот полюбуйтесь. – Он широчайшим жестом пригласил Денисова к экрану монитора компьютера, что стоял прямо перед ним.

– «Слышал поговорку: хочешь умереть – ложись в эту больницу. Приехал на простейшую процедуру – перевязку пальца после резаной раны, – начал вслух читать с экрана Денисов, тут он остановился, и, пробежав глазами добрую страницу убористого текста, финишировал на последних предложениях. – В итоге плюнул и уехал из этой богадельни. Самое смешное, нужна была всего лишь ПЕРЕВЯЗКА! Что же там происходит с людьми, у которых более серьезные проблемы?!»