Читать книгу - "Большое собрание мистических историй в одном томе - Коллектив авторов"

не открылся мне, как дитя?.. снова пишу как говорю; хоть мне все это и не нравится.

12 ноября

Сейчас закончил переписывать дневник и прозрел: я болен! И теперь меня могут спасти лишь твердость, мужество и холодный расчет. На завтрашнее утро договорился с доктором Веттерштрандом; надеюсь, с его помощью удастся обнаружить ошибку в моей теории. Расскажу ему все и во всех подробностях, он, разумеется, подумает, что я сошел с ума, и не поверит ни единому моему слову, но, чтобы не волновать меня, виду не подаст и дослушает до конца, а потом поделится со мной теми сведениями о внушении, которых мне так недостает…

Ну а о том, чтобы сей гуманист, верный своему врачебному долгу, на следующий день не выкинул какой-нибудь фортель, уж я позабочусь: стаканчик доброго домашнего винца!!! На посошок…

13 ноября

………………..

1904

Амброз Бирс

(1842–1914)

Арест

Пер. с англ. Л. Мотылева

Оррину Брауэру из Кентукки, убившему своего шурина, удалось-таки вырваться из рук правосудия. Он бежал ночью из окружной тюрьмы, где находился в ожидании суда, оглушив охранника железным прутом от решетки, взяв у него ключи и отперев ими входную дверь. Так как охранник был безоружен, Брауэру нечем было защищать вновь обретенную свободу. Выйдя из города, он имел глупость углубиться в лес; дело происходило много лет назад, когда места там были более глухие, чем сейчас.

Ночь настала довольно темная, безлунная и беззвездная, и, не будучи местным жителем и не зная окрестностей, Брауэр, конечно же, мигом заблудился. Он не знал, удаляется он от города или приближается к нему, – а ведь это было для Оррина Брауэра немаловажно. Он понимал, что в любом случае толпа горожан со сворой ищеек скоро нападет на его след и что шансы на спасение невелики; но помогать преследователям он не хотел. Каждый лишний час свободы что-нибудь да значил.

Вдруг впереди него показалась заброшенная дорога, и, выйдя на нее, он увидел поодаль смутную фигуру человека, неподвижно стоящего во мраке. Бежать было поздно; Брауэру было ясно, что, сделай он движение в сторону леса, его бы, как он сам потом выразился, «нафаршировали свинцом». Двое стояли друг против друга, словно вросли в землю; у Брауэра сердце готово было выпрыгнуть из груди, у другого – что касается другого, его чувства нам неизвестны.

Секунду спустя – а может, час спустя – из-за тучи вынырнула луна, и беглец увидел, как стоящее перед ним зримое воплощение Закона, подняв руку, властно указывает пальцем ему за спину. Он понял. Повернувшись, он покорно пошел в указанном направлении, не глядя ни вправо, ни влево и едва осмеливаясь дышать; спина его, ожидавшая свинца, так и ныла. Брауэр был один из самых дерзких преступников, что когда-либо болтались на веревке; об этом свидетельствует хотя бы то, с каким риском для собственной жизни и как хладнокровно убил он шурина. Здесь не место об этом рассказывать, поскольку все обстоятельства убийства подробно разбирались на суде; заметим лишь, что его спокойствие перед лицом смертельной опасности смягчило сердца некоторых присяжных и едва не спасло его от петли. Но что поделаешь? Когда храбрый человек побежден, он покоряется.

Так и шли они через лес по заброшенной дороге, приближаясь к тюрьме. Только раз решился Брауэр обернуться – в этот миг сам он находился в глубокой тени, а другой, он знал, был освещен луной. И он увидел, что за ним идет Бертон Дафф, тюремный охранник, бледный как смерть и с темным рубцом от железного прута через весь лоб. Больше Оррин Брауэр назад не глядел.

Наконец они вошли в город, улицы которого были пусты, хотя все окна горели; в нем остались только женщины и дети, а они сидели по домам. Преступник направился прямо в тюрьму. Он подошел к ее главному входу, взялся за ручку массивной железной двери, толкнул, не дожидаясь приказа, и, войдя, оказался в окружении полудюжины вооруженных людей. Тут он оглянулся. Сзади никого не было.

На столе в тюремном коридоре лежало мертвое тело Бертона Даффа.

1905

…И жертвы призраков

Джозеф Шеридан ле Фаню

(1814–1873)

Давний знакомый

Пер. с англ. Л. Бриловой

Пролог

Случаев, более или менее сходных с описанным в рассказе «Зеленый чай», мне известно двести тридцать или около того. Из них я выбрал один и привожу его ниже под названием «Давний знакомый».

Доктор Гесселиус пожелал присовокупить к настоящему манускрипту ряд своих собственных замечаний на нескольких листочках бумаги, исписанных мелкими, размером чуть больше печатных, буквами. Вот что он пишет:

«Что касается добросовестности, то лучшего рассказчика, чем достопочтенный ирландский священник, от которого я получил бумаги с описанием случая мистера Бартона, едва ли можно пожелать. Для медика, однако, такого отчета недостаточно. Чтобы вынести свое суждение с уверенностью, мне желательно было бы ознакомиться с рассказом сведущего врача, наблюдавшего развитие болезни и пользовавшего пациента начиная с ранних стадий ее течения и до конца. Мне бы следовало знать о возможной наследственной предрасположенности мистера Бартона; не исключено, что по каким-либо ранним симптомам удалось бы проследить корни болезни в более отдаленном прошлом, чем это доступно сейчас.

Упрощая, можно свести все подобные случаи к трем основным видам. Приводимая мной классификация опирается на первичное различие между субъективным и объективным. Часть из тех, кто утверждал, что их восприятию представлялись некие сверхъестественные явления, не более чем визионеры, жертвы иллюзий, порожденных болезнью мозга или нервов. В других случаях не приходится сомневаться во вмешательстве внешних, скажем так, духовных сил. И наконец, бывают тягостные состояния смешанного происхождения. Внутреннее восприятие больных и в самом деле обострено, но оно становится и остается таковым по причине болезни. Болезнь эту можно в определенном смысле сравнить с потерей наружного слоя кожи, с обнажением тех поверхностей, которые ввиду их особой восприимчивости природа снабдила защитной оболочкой. Нарушение этого покрова сопровождается постепенной утратой чувствительности к нежелательным воздействиям. Что касается мозга и тех нервов, которые имеют непосредственное отношение к его функционированию и к чувственному восприятию, то мозговое кровообращение периодически подвергается тем самым расстройствам, имеющим характер вибраций, которые я детально изучил и описал в своем исследовании под номером А-17. Указанные расстройства, как я доказываю, не имеют ничего общего с приливами крови – феноменом, которому посвящено исследование под номером А-19. Будучи чрезмерными, упомянутые нарушения неизменно сопровождаются иллюзиями.

Если бы я имел возможность