Читать книгу - "Прощай, оружие! - Эрнест Хемингуэй"

— Она славная, — сказал я.

— О да. Она очень славная. Она сестра.

— А вы разве не сестра?

— О нет. Я то, что называется VAD. [Voluntary Aid Department(англ.) — женский добровольческий корпус обслуживания действующей армии] Мыработаем очень много, но нам не доверяют.

— А почему?

— Не доверяют тогда, когда дела нет. Когда работы много,тогда доверяют.

— В чем же разница?

— Сестра — это вроде доктора. Нужно долго учиться. А VADкончают только краткосрочные курсы.

— Понимаю.

— Итальянцы не хотели допускать женщин так близко к фронту.Так что у нас тут особый режим. Мы никуда не выходим.

— Но я могу приходить сюда?

— Ну конечно. Здесь не монастырь.

— Давайте забудем про войну.

— Это не так просто. В таком месте трудно забыть про войну.

— А все-таки забудем.

— Хорошо.

Мы посмотрели друг на друга в темноте. Она мне показаласьочень красивой, и я взял ее за руку. Она не отняла руки, и я потянулся и обнялее за талию.

— Не надо, — сказала она. Я не отпускал ее.

— Почему?

— Не надо.

— Надо, — сказал я. — Так хорошо.

Я наклонился в темноте, чтобы поцеловать ее, и что-тообожгло меня коротко и остро. Она сильно ударила меня по лицу. Удар пришелся поглазам и переносице, и на глазах у меня выступили слезы.

— Простите меня, — сказала она.

Я почувствовал за собой некоторое преимущество.

— Вы поступили правильно.

— Нет, вы меня, пожалуйста, простите, — сказала она, — Ноэто так противно получилось — сестра с офицером в выходной вечер. Я не хотеласделать вам больно. Вам больно?

Она смотрела на меня в темноте. Я был зол и в то же времяиспытывал уверенность, зная все наперед, точно ходы в шахматной партии.

— Вы поступили совершенно правильно, — сказал я. — Я ничутьне сержусь.

— Бедненький!

— Видите ли, я живу довольно нелепой жизнью. Мне даже неприходится говорить по-английски. И потом, вы такая красивая.

Я смотрел на нее.

— Зачем вы все это говорите? Я ведь просила у вас прощения.Мы уже помирились.

— Да, — сказал я. — И мы перестали говорить о войне.

Она засмеялась. Первый раз я услышал, как она смеется. Яследил за ее лицом.

— Вы славный, — сказала она.

— Вовсе нет.

— Да. Вы добрый. Хотите, я сама вас поцелую?

Я посмотрел ей в глаза и снова обнял ее за талию ипоцеловал. Я поцеловал ее крепко, и сильно прижал к себе, и старался раскрытьей губы; они были крепко сжаты. Я все еще был зол, и когда я ее прижал к себе,она вдруг вздрогнула. Я крепко прижимал ее и чувствовал, как бьется ее сердце,и ее губы раскрылись и голова откинулась на мою руку, и я почувствовал, что онаплачет у меня на плече.

— Милый! — сказала она. — Вы всегда будете добры ко мне,правда?

«Кой черт», — подумал я. Я погладил ее волосы и потрепал еепо плечу. Она плакала.

— Правда, будете? — она подняла на меня глаза. — Потому чтоу нас будет очень странная жизнь.

Немного погодя я проводил ее до дверей виллы, и она вошла, ая отправился домой. Вернувшись домой, я поднялся к себе в комнату. Ринальдилежал на постели. Он посмотрел на меня.

— Итак, ваши дела с мисс Баркли подвигаются?

— Мы с ней друзья.

— Вы сейчас похожи на пса в охоте.

Я не понял.

— На кого?

Он пояснил.

— Это вы, — сказал я, — похожи на пса, который…

— Стойте, — сказал он. — Еще немного, и мы наговорим другдругу обидных вещей. — Он засмеялся.

— Покойной ночи, — сказал я.

— Покойной ночи, кутинька.

Я подушкой сшиб его свечу и улегся в темноте. Ринальдиподнял свечу, зажег и продолжал читать.