Читать книгу - "Аккордеоновые крылья - Улья Нова"

ответа у нее не было. Она испытывала точно такое же ощущение, как когда идешь сдавать зачет по невыученному предмету. В панике вспомнила, как сокурсник однажды шепнул ей в спину: «Грузани препода!» Это означало: неси околесицу, болтай бодро и горячо, не умолкая ни на секунду. Вспомнив старый как мир студенческий девиз, преисполнившись от него некоторой уверенности, Маруся отважно ворвалась в комнату. И принялась болтать без умолку.

Был конец осени, а снег еще не выпал. Обычно первый робкий снег припудривает московские тротуары и газоны в конце октября. В середине ноября на плечи столицы набрасывает белую шаль первый снегопад. И тогда к концу ноября город свыкается с мыслью, что наступила зима. Его жители облачаются в бесформенные пуховики, достают из кладовок шубы, придающие сходство с неповоротливыми ондатрами и пузатыми нутриями. Но в ту осень все было иначе. Под деревьями чернела мягкая, теплая земля. Кое-где начинала пробиваться травка. В солнечные дни за окном воробьи устраивали торги по поводу невест. Они чирикали с утра пораньше, их нарастающий гул звенел над городом. Тем временем на тротуарах голуби, по-весеннему нахохлившись, полоскали оперение в лужах. На липах и кустах боярышника набухли почки. Город пропитался запахом неба, гнили и молодой коры. Всех мутило от обманчивого предчувствия весны. По вечерам из сумерек вырывались кошачьи концерты, визг толпящихся у подъездов школьниц, музыка из припаркованных под окнами машин и басистый смех парней в потрепанных джинсах, что болтались на их развинченных костлявых телах.

Потепление, европейская зима стали популярными темами разговоров и теленовостей. Этим было грех не воспользоваться, если учесть, что изменения климата являлись предметом Марусиного искреннего интереса. Защитив диплом по теме «Причины глобального потепления», продолжая весь год читать статьи и научные обзоры, она кое-что понимала. И была намерена использовать это загадочное потепление в своих интересах. Смело направившись к креслу, в котором скучал черноглазый брюнет, Маруся принялась рассказывать всем присутствующим в комнате и никому конкретно о том, что ее по-настоящему волнует и гнетет: планета претерпевает сильнейшие изменения, связанные с небрежным отношением людей к своей среде обитания.

Лучшая студентка курса, лауреат премии «Надежда экологии», участница симпозиума «Актуальные проблемы биосферы», она так долго молчала, так соскучилась по зачетам и возможности высказаться, что теперь отчаянно пользовалась случаем и не могла остановиться. Благодаря Марусиной громкой речи Айсберг оторвался от журнала, посмотрел в ее сторону и стал неохотно прислушиваться. Лениво оглядев ее, он все же отложил журнал на подоконник, закинул ногу на ногу и еще сильнее откинулся в кресле. По его виду можно было подумать, что за окном над крышами машин вовсю кружит метель, а столбик термометра стремительно приближается к отметке минус тридцать. Он сидел, чуть сжавшись, спрятав руки в рукавах толстого свитера. Ни чириканье воробьиных свадеб, ни зеленая травка на тротуарах его не касались. И тем не менее через три с половиной минуты, как позже сообщила Ася, они оказались рядом. Айсберг, слегка растерянный и обескураженный, не нашел ничего лучшего, как уступить Марусе кресло, сам устроился на полу у ее ног и внимал тому, о чем она говорит.

«Понимаешь, – тараторила Маруся, похлебывая жадными глотками остывший глинтвейн, – люди не задумываются о будущем. Они захламляют планету – свой дом родной – ядовитыми отходами, продуктами промышленной переработки, полиэтиленовыми пакетами, пластиком и парафином». Прервавшись на мгновение, залпом осушив стакан, Маруся закусила крошечной тарталеткой с икрой и продолжила: «Люди выпускают в воздух из заводских труб угарный газ и азот, которые окутывают Землю, будто капроновый чулок, непроницаемым облаком. И самое удивительное, – бормотала она, быстро поглотив содержимое рюмочки и закусив тремя оливками, – что это никого не волнует, кроме горстки ученых, рассыпанных по западным лабораториям, и доцентов, прозябающих у нас на кафедрах». Выпитое и съеденное немного взбодрило, согрело, придало сил не сбавлять темп. Она чувствовала: эффект зачета достигнут, слушатель парализован и на короткое время сведен с ума потоком разнообразных научных фактов и цифр.

Время близилось к полуночи, гости выходили перекурить на балкон, разбредались по домам. Три разбившиеся об Айсберг и впоследствии утонувшие девчонки облачились в коротенькие пальто и понуро удалились, посмеиваясь над Марусей, многозначительно поглядывая друг на друга и закатывая глаза. Тем не менее Митя, каким-то образом умудрившийся заметить в паузу, что его именно так зовут, мутно предложил проводить Марусю до метро. Он так и спросил, обращаясь не то к ней, не то к самому себе: «Проводить, что ли, тебя до метро? Или не провожать?» Помогая ей надеть куртку, наблюдая, как она поправляет ободок на вьющихся золотистых волосах, он узнал, что в Европе давно уловили масштаб назревающей экологической катастрофы. Там предпринимают шаги не только для того, чтобы искоренить последствия былых загрязнений окружающей среды, но стараются предотвращать новые преступления против природы. Все это Маруся объясняла растерянному Мите уже в лифте. Благодаря горячей речи он заметил ее губы, которые оказались в неожиданной и отчего-то тревожащей близости от его полураскрытых от удивления, чуть обветренных губ.

И вот они уже спешат по улице, в сторону метро. Мимо серых девятиэтажек и тусклых мигающих фонарей. Несмотря на позднюю осень и сумерки, воздух по-весеннему пахнет дождем и мятой. Маруся рассуждает о мерах по защите природы, предпринимаемых в разных странах. Митя идет рядом, кивает, немного зябнет, кутается в шарф. Ничего подобного он никогда не слышал от девушки. «Очень жаль! – говорит Маруся. – Очень жаль, что все так складывается. А вот жители европейских городов стараются ездить на велосипедах, чтобы не загрязнять воздух выхлопами машин. Постепенно у них происходит переход на дизельное топливо. Используются специальные сумки вместо целлофановых пакетов. А еще они сортируют мусор в несколько разных контейнеров, в зависимости от материалов и способов их утилизации».

Уже в поезде, который вез их из Алтуфьево в сторону центра, Митя-Айсберг, прервав неловкое молчание, неожиданно и решительно возразил, что культура культурой, экология экологией, но, если вдуматься, ужасно напрягает: разделять мусор, складывать его в несколько разных контейнеров. «Как ты думаешь, кто из этих людей на такое способен?» – И он указал глазами на усталых рассеянных пассажиров полуночного вагона. Поезд остановился в темном туннеле. Оживившись, они рассматривали полусонных парней, мужчин в кожаных куртках, девушек в лайковых сапогах, гадая, кто из них донесет хотя бы пустую пачку сигарет или окурок до урны, а не выбросит где попало: на траву, на тропинку бульвара, прямо на асфальт под ногами. Они смеялись, толкали друг друга локтями, высказывая предположения о том или ином попутчике. Митя забыл выйти на