Читать книгу - "Сибирский папа - Наталия Михайловна Терентьева"

больших собак – только лаской и разговорами. И собаки будут всё понимать и слушаться – вот как Рыжик, который пугает своим интеллектом и способностью понимать сложные команды. Слова ли он понимает или мыслеобразы, неважно, но понимает больше, чем некоторые люди, это точно, и в отношениях разбирается лучше. Когда однажды поссорились мои родители – один-единственный раз за всю мою сознательную жизнь, Рыжик подходил к ним поочередно и садился рядом, кладя голову на колени и заглядывая каждому в глаза. Почему они поссорились, я не знаю. Я понимала, что причина какая-то внешняя, что-то, что надо было делать папе и против чего восставала мама. Я была мала и не понимала. Когда я как-то спросила об этом в прошлом году, оба пожали плечами, переглянулись и ничего не ответили. Из чего я сделала вывод, что повод был серьезный и им есть, о чем молчать.

– Как выглядела девушка? – на всякий случай спросила я Гену.

И для того, чтобы ему стало полегче – сейчас разгромит окончательно противника, и мне тоже было интересно – вдруг все-таки Кащей настолько вероломен.

– Девушка? М-м-м… Вот как ты!..

– Так, может, это я и была? – засмеялась я.

– Ты? – Гена не понял. – То есть ты ушла, а потом пришла? Это ты была? Нет… То есть… Она совсем не такая была… Толстая… и волосы другие… красные…

– Ладно, – я шутливо отпихнула его.

Гена попробовал схватить мою руку, но я отступила назад. Тогда Гена решил обнять меня, не рассчитал и задел меня локтем по голове. Я досадливо покачала головой. – Ну ты вообще…

– Извини, Маша… Больно?

– Больно, что ты такой лопух, Геник! – в сердцах сказала я. – Пошли к реке!

– Пошли! – обрадовался Гена. – Только я не лопух.

– Да-а-а? – удивилась я. – А кто тогда?

– Я – человек. У меня есть душа. Я тонкий и начитанный. И очень хороший друг.

– Слушай-ка, начитанный друг…

Гена в ответ широко улыбнулся, а я не стала продолжать. Мне так не нравится его имя. Мне так не нравится его слишком большая челюсть. Но ведь ни в том, ни в другом он совершенно не виноват. Еще мне не нравится его эгоцентризм. Но покажите мне мужчину не эгоцентриста!.. Разве что Вадик, мой папа. Он любит нас с мамой и совершенно не думает о себе. Но я не знаю, каким он был в молодости. Может быть, мама его таким воспитала? Никогда мне мама этого не скажет.

– Маш… Что тебе говорил Вольдемар?

– Когда? – Я улыбнулась. Всё написано на лице моего… Вот кто мне Гена? На самом деле – хороший друг? Гена смотрел на меня с такой надеждой…Он мог дальше не продолжать.

А если мне нужен именно такой человек? Которого я вижу насквозь, как младшего брата, все хитрости которого всегда понятны заранее?

Начинающийся закат на реке был такой красивый, что я невольно ахнула. Ничего себе!.. А мы могли и не увидеть этого, пройти мимо, занятые собой, своей суетой, сиюминутными шутками, ссорами, о которых потом и не помнишь. А в природе есть что-то, что действует на тебя помимо твоей воли, о чем бы ты ни думал, в каком бы состоянии ни находился. Даже наоборот, мы ищем в природе ответ, поддержку, созвучие своему состоянию. Хотя частью природы себя не чувствуем, отчего-то зная, что мы – выше, мы – над, мы – вершина создания. А может быть, это и не так. Мы – внутри и бесконечно зависимы от того, что происходит вокруг нас. Мы – лишь одно из звеньев этой загадочной цепочки, называемой жизнь, самое беспокойное и опасное звено, постоянно вмешивающееся в жизнь других живых существ.

Я достала телефон, чтобы фотографировать. Гена тут же встал, облокотившись на перила парапета на набережной, и принял красивую позу.

– Ну ты, конечно, Геник… – досадливо покачала я головой. Только что думала, что, может быть, я и неправа в отношении него. – Уйди, я фотографирую реку и закат.

– Сначала меня!.. – начал смеяться Гена, клацая челюстью.

– Ладно. Встань поровнее. И рот так широко не открывай.

Гена насупился, но приосанился. Теперь уже я засмеялась и стала его фотографировать. И, конечно, в этот момент позвонил Кащей.

– Где ходит моя девушка? Моя прекрасная любимая девушка…

Я замерла. Любимая девушка… От этих слов и от звука его голоса во мне сразу всколыхнулось всё, что было днем. Его руки, его губы, его близость… То, как я на мгновение совсем перестала ощущать время и потеряла себя – в нем.

– Я скоро приду, – ответила я как можно спокойнее, нажала отбой и, секунду поколебавшись, выключила телефон, потому что ничего другого в этот момент сделать не могла.

– Что? – встревожился Гена. – Кто это? Это он? Что ему надо? Скажи, что я с ним разберусь!..

Я молча отмахнулась. Если бы Гена мог разобраться с кем-то или чем-то, может, все было бы совсем по-другому. И мне не приходилось бы выбирать. Ведь то, что сейчас происходит, это выбор? Или это моя неразборчивость? И как отличить одно от другого?

– Что случилось? А? – Гена подбежал, заглядывая мне в лицо и снова пытаясь ухватить меня за бок, за руку, за шею, причем крайне неловко.

– Почему у тебя в поездке развились хватательные инстинкты? Перелет плохо подействовал? Или брандспойты?

Гена обиженно отступил.

– Тебе неприятно?

Я пожала плечами. Что мне ему сказать? Как отвечать на такие вопросы?

– Гена, дай мне свой телефон!

Я еще пофотографировала Гениным телефоном, свой включать не хотела. Перешлет потом мне фотографии.

Закат менялся на глазах. Облака над рекой принимали причудливые формы. Вот девушка, бегущая навстречу ветру, он раздувает ее волосы и платье… Это я. Вот двое, держащиеся за руки… Это мои родители. Вот дракон, худющий, с длинным острым хвостом, плюющийся огнем… Это Кащей. Вот кто-то маленький и жалкий, это Гена Куролесов, метр восемьдесят девять, мальчик из Тарусы… Маленький мальчик двадцати трех годиков. Вот всё поменялось и перемешалось… А где же Сергеев, мой новый отец? Мой настоящий, родной отец? Почему я не могу найти его среди облаков?

Мы шли по длинной набережной, навстречу солнцу, которое садилось очень долго. Сегодня один из самых долгих дней в году. Вечера бесконечные и светлые, томительно-прекрасные закаты, когда хочется мечтать, глядя на постепенно проступающие на небе звезды.

Гена что-то рассказывал, я особенно не вдавалась. О своей военной кафедре, о том, как трудно было сдавать госэкзамены… Если учесть, что всё это в подробностях он описывает каждый день мне в сообщениях ВКонтакте, то понятно, почему мне было не слишком интересно – я при желании могла сама рассказать ему, как майор