Читать книгу - "Мальинверно - Доменико Дара"

приглашен, но ошибся временем и прибыл раньше. Мои сомнения росли, но я постарался быть сдержанным и вошел в церковь с боковой стороны. Увидел его за колонной. Он осматривался по сторонам, словно ожидал кого-то. И, возможно, так оно и было.

Но потом произошло следующее. Илия вынул из кармана скомканный обрывок газеты, наверняка вырезку моего объявления о похоронах. Перечитал его, словно хотел проверить время и место, потом сунул в карман. Возможно, и он на минуту поверил. То, что он был ходячий труп, видимо, затмило остальные его качества в моих глазах и глазах остальных горожан, но сейчас, глядя на него, я подумал, что он относится к той же, что и я, категории уродов – нос непомерной длины, из-за которого над ним издевались в школе, и даже когда он стал взрослым, ни одна женщина не хотела знаться с ним, а потом, до или после смерти, он увидел по телевизору фильм Майкла Го́рдона с Хосе Феррером, загримированным, как если бы он служил моделью, и с тех пор считал себя местным Сирано, может, он проводил дни на могиле и писал стихи, может, и он считал, что Роксана действительно существует, пока не увидел некролог, зная наверняка, что это шутка, но все же заинтересовался, ибо в мире, помимо меня и него, был еще один фантазер. Он постоял еще пару минут и уже на выходе уронил на скамейку пожелтевший листок.

Я поднял его и осмотрел, и он мне показался пропуском в эксклюзивный клуб фантазеров, смешивавших жизнь с литературой: те объявления, что я публиковал, были подобны сетям, улавливавшим родственные души, и они мне показали человеческую сущность, которая скрывалась за безмолвной маской Воскресшего. Все плохо отзываются о маске, которую надевают люди и которая не соответствует их сущности. Даже Марфаро несколько дней назад сказал, будто цитировал Пиранделло, про Мельхиора Амендола́ру, покойника, которого мы в тот день хоронили, что за его фасадом доброго христианина скрывалось грязное чудовище. Именно так и сказал: «грязное» и повторил по слогам.

Но неужели и впрямь столь порицательна эта человеческая стратегия выживания? Или же все наоборот, и маска, которую мы каждый день надеваем, помогает нам жить и двигаться, создавая иллюзию, что мы именно такие, какими и хотели быть? Напоминает немного ложь, которая чаще говорит правдивей самой правды о том, что на самом деле творится в душе. Что, может, люди не то, что они есть, а то, чем хотят казаться.

Я запер библиотеку и отправился на кладбище.

Она была там, когда я впервые увидел ее после импровизированной свадьбы: я посмотрел на ее левую руку, где в золотом обручальном кольце солнце отражалось всеми своими лучами. Но кольцо и солнце были одно и то же.

К Маргарите вернулась грусть.

Меня она не видела, а даже если видела, то не показала виду, промелькнула передо мной, пока я смотрел на ее туфлю с дыркой на месте сгиба пальцев: кожа прохудилась от частых приседаний перед могилой.

В вещах, за которыми я наблюдал, меня больше всего привлекал какой-нибудь изъян: трещина, царапина, щербина, раскол. То же самое в людях: наблюдаешь за ними, пока не увидишь хоть какое-нибудь проявление человеческого, знак слабости, неприкрытую уязвимость – постоянно дрожащие колени, взгляд, устремленный в пустоту, руки, прижатые к груди, необычайно изогнутые брови, пальцы, неимоверно долго почесывающие затылок, зависающая в воздухе нога при каждом шаге, вздох, глубиной своей похожий на мысль.

Ибо верно, что смерть всех уравнивает в этом мире, обнуляет мечты, устраняет амбиции, пишет всем одну и ту же судьбу, но до нее была еще боль, боль в своих бесчисленных проявлениях, та, что выливалась в слезах, в гневных жестах, в разбитых тарелках, в крике, или та, что скапливалась в невидимых уголках тела, тайно проникала в фибры души и соединялась с тромбоцитами, рано или поздно выбиралась на поверхность в родинке, внезапно появлявшейся на плече, в ногте, отраставшем быстрее других, в невидимом вздутии на груди, ибо все тело разделено на части: некоторые – для упований и надежд, другие – для разочарований и радости, а третьи – для счастья и боли.

И пока я рассматривал могилы и кожу, протершуюся на туфле, а Маргарита исчезала из поля зрения, чтобы предаться отчаянию, я подумал о кладбище боли, о рядах могильных надгробий, где вместо дат могли быть приведены причины страданий: из-за потери любви, из-за отца, которого никогда не знал, из-за гибели брата, утонувшего в реке, из-за того попросту, что ошибся в жизни.

34

Волосок выпал, и Финторе умер. В предсказанное им утро. Тело его обнаружили в доме, где он лежал на кровати в черном костюме со сложенными на груди руками. Тимпамара не могла в такое поверить. Они всю жизнь над ним издевались, а что же получается теперь? Раньше могли говорить о знаках, предчувствиях, предсказаниях, верованиях разного рода, но сейчас был непреложный факт: у Финторе Бовалино на руке оторвался волос, и он умер. Как когда льет дождь и цветы опускают головку, как когда закрываешь глаза и ничего не видишь, как когда одна нога короче, и поэтому ты хромаешь. Действия и их последствия. Действие и последствие, две составляющие одного события.

Не произнесен был только один вопрос из-за боязни показаться смешными, вопрос, который, однако, тревожил умы обитателей Тимпамары: а что если он был прав? Ведь бывают же люди с врожденными болезнями? Что странного, если в маниакальном строении несовершенного человеческого механизма наступило минутное помутнение, которым воспользовалась какая-то хромосома, породившая на сердце волос, который вырастал на одну триллионную долю метра с каждым дыханием, с каждым ударом сердца, пока не дорос до руки и не вылез наружу? В истории людей такое изредка встречалось: мой тезка, например, убил Орилло, похитителя Дамиаты, из которого он бы не смог вынуть душу, пока у того рос заколдованный волос, и тот же Птерелай, царь Тафийских островов, был бы непобедим, покуда у него рос золотой волос; красавица Дидона, развеянная по ветру из-за того, что из копны ее белокурых волос выпал один волосок, или Лаура, у которой Смерть триумфально похитила ореол ее золотистых волос. А теперь и Финоре Бовалино встраивался в ряд незаконченных и неполноценных, жизнь которых висела на волоске. И никто бы об этом не узнал, ибо ни в одной книге не будет изложена его история, а ведь рассказанные или написанные истории много для чего могут пригодиться: утешить сердца, разбудить воображение, расширить кругозор, развить интеллект, заострить мысль, утешить боль, убить время,