Читать книгу - "Сначала женщины и дети - Алина Грабовски"

решаю, что справлюсь сама, и нажимаю на кнопку. На виниловом экране на противоположной стене появляется повестка дня; экран размытый и серый, потому что мои коллеги решили, что диджей на выпускной важнее смарт-доски. 17:50: общение. 18:00: вступительные комментарии. 18:03: осенний бал. 18:13: вечеринка в честь выхода тренера на пенсию. 18:18: Роберт Тейлор. 18:45: памятник Андерсон. 19:15: закрытие.

– Дженет это не понравится, – бормочет Диана с набитым орешками ртом. Поняв, что забыла печенье, она сбегала в машину и принесла гигантский контейнер с орехами, так заляпанный отпечатками пальцев, что пластик стал практически непрозрачным. Хотя этим дурам без разницы. – Такое надо сначала согласовывать с нами.

Спрашиваю Диану, читала ли она еженедельную рассылку, к которой я прикрепила повестку, и она отмахивается, зажав в руке кешью.

– У меня и так слишком много рассылок.

Открываются двойные двери у трибун. Я жду, что войдет Кушинг, но, к моей радости, входит Лайла Оуэнс, представитель педагогического коллектива в родкоме и моя единственная настоящая союзница. Как выяснилось, большинство мам вступают в родком ради сплетен; условия обучения детей их особо не заботят.

– Как дела? – спрашивает она, выдвигает стул и садится рядом.

– Да вот, пытаюсь разгрести это дерьмо. – Я выделяю жирным шрифтом «Роберт Тейлор» и «памятник», чтобы ни у кого не осталось сомнений: это основные темы собрания. Потому что они захотят говорить только о бале и вечеринке, и мы будем полчаса обсуждать преимущества бумажных скатертей перед ткаными. – А у тебя?

– Да так. Помаленьку. – И правда, выглядит она хреново. В конце года Лайлу хотели уволить, но потом началось расследование против Роберта, и директриса поняла, что этого делать не стоит. Хоть что-то хорошее во всей этой истории.

Она крутится на стуле.

– А где все?

В конце прошлого года более половины родителей ушли из родкома якобы по разным причинам (я разослала анкеты, кто-то ответил, что слишком занят на футбольных тренировках, а кто-то пошел на курсы преподавателей йоги). Но не надо быть гением, чтобы догадаться об истинной причине. После Люси все испугались, что нам теперь придется решать реальные проблемы. И если мой голос что-то значит, именно этим я и собираюсь заняться.

Двери у трибун снова открываются, и, клянусь, температура в зале тут же понижается градусов на пять. Заходит Дженет Кушинг, лютейшая сука из всех, кого мне приходилось встречать. На ней сапоги на высоком каблуке и шерстяное платье с запахом, перетянутое поясом на талии. Надеюсь, в аду в этом платье ей будет тепло. Она подходит к пустому стулу рядом со мной и достает из кармана сложенную бумажную салфетку. Несколько раз с силой проводит салфеткой по пластиковому сиденью и садится.

– Итак, – произносит она, – начнем?

Как я и думала, Лоретта, Диана и Пегги пытаются перевести разговор на организацию осеннего бала, хотя до него еще два месяца и он пройдет по тому же сценарию, что все осенние балы с начала времен. Я затыкаю их, сказав, что винный магазинчик в гавани согласился предоставить нам закуски и безалкогольный сидр.

– Правда? – спрашивает Кушинг. Она, кажется, совсем не удивлена, что винный магазин, который едва сводит концы с концами, решил спонсировать школьный бал. Но ее интересует любая возможность сэкономить. Не секрет, что она потратила весь бюджет на программу подготовки к поступлению в топовые колледжи: проект ее мечты, который не столько помогает детям, сколько съедает деньги.

– Да. Так что тему бала можно закрыть. – Не дав никому возразить, я вывожу на экран следующий слайд: надпись жирными красными буквами «ОТВЕТСТВЕННОСТЬ». Эти женщины тонких намеков не понимают. – Мы считаем, что к ситуации с Робертом Тейлором подошли без должного внимания и деликатности, – начинаю я. – То же можно сказать о Люси Андерсон.

– Не уверена, что «мы» – подходящее слово, – возражает Диана. – Ты одна так считаешь, разве нет? – Она оглядывает присутствующих в поисках поддержки, но Лоретта с Пегги потупились и разглядывают коричневый пластиковый стол.

– Я согласна с Морин, – говорит Лайла.

– Еще бы, – Диана запускает руку в контейнер с орехами и, кажется, пытается нащупать зарытое среди пеканов и макадамии сокровище. Смотрю на нее, и кажется, будто пальцы покрываются липким налетом. – Но у тебя предвзятое мнение.

– Почему это оно предвзятое? – спрашивает Лайла. – Я здесь работаю. Я каждый день вижу, что тут происходит. – Ее голос срывается; она не просто зла, она грани слез. – Я все время здесь нахожусь, – повторяет она. Я так ей сочувствую, что у меня самой в горле застревает комок, но я не могу допустить, чтобы она заплакала. Если мы еще рыдать начнем, нас точно никто не станет слушать.

– Так, – произносит Кушинг в отрывистой манере человека, который не терпит эмоциональных проявлений. – Мы все хотим одного. Чтобы обстановка в школе снова нормализовалась. А ученики ощущали себя в безопасности. Мы же хотим обеспечить им условия для развития.

– А Роб вернется? – спрашивает Лайла. Ее голос дрожит, но не срывается.

Кушинг сплетает пальцы и кладет руки на стол. – Мы не обсуждаем детали отстранения мистера Тейлора при всех. Тем более до окончания внутреннего расследования.

Лоретта так резко поднимает руку, что я не удивлюсь, если дело кончится вывихом.

– В нашей стране презумпция невиновности, – горячо произносит она, и эту горячность нельзя объяснить ничем, кроме возмущения якобы несправедливым отношением к ее сыночкам, трем белобрысым дебилам, которые носят с собой карманные ножички, чтобы терроризировать белок и портить сиденья в школьном автобусе. – Я бы не хотела, чтобы наши дети лишились мужской ролевой модели.

Теперь Пегги тянет руку: она считает, что, раз кто-то высказал вслух мнение, совпадающее с ее собственным, его можно поддержать.

– Если тренер уйдет на пенсию, на кого будут равняться наши мальчики? На Дейла? – Ученики Дейла из биологического класса получили больше всего пятерок на экзамене по истории в прошлом году, но Дейлу пятьдесят три года, он не женат и играет в панк-группе «Ядовитый бутер». Родители ему не доверяют.

– Любимый учитель. – Кушинг пытается улыбаться, но ее улыбка похожа на оскал. – Его проводят с почестями.

– Слышала, его просто вытурили, – говорит Диана.

– И почему бы это? – Кушинг сама вежливость.

– Не знаю. И почему расследование против Тейлора не свернули, тоже не знаю. Пытаетесь что-то раскопать и совсем похоронить беднягу?

– Неподобающий контакт с ученицей, – отвечает Лоретта, цитируя письмо Кушинг, которое та всем разослала перед началом летних каникул в июне. – И что он сделал, отправил девочке сообщение о домашке? Но сейчас все учителя так общаются. И дети их считают скорее за друзей, чем за авторитет.

– Я бы даже хотела, чтобы миссис