Читать книгу - "Мандала - Сондон Ким"

лицо, искажённое всевозможными мирскими страданиями и омрачениями. Оно непрестанно менялось, не зная ни мгновения покоя. Мечты и реальность, желание и уныние, восторг и скорбь, добродетель и порочность, мрак и свет, рай и ад, тревога, беспокойство, сомнения, блуждания, отчаяние, пустота… Всё это кружилось в бесконечном хороводе. «Будда!» – тихо позвал я. Человек-будда скривил губы и недовольно усмехнулся. Тебе ещё рано. Почему теперь каждый салага мнит себя мастером? В блужданиях тоже есть категории. У меня высший разряд, у тебя – восемнадцатый. Я сильно потряс головой. Я – это я. Я – не твоя копия. И у меня свой путь к Будде. Но я не знаю какой. Поэтому мне тяжело. Рот человека-будды снова скривился: сомневающийся заслуживает лишь поражения. Значит, надо решиться? Но как? Каким образом? Смени тело, – сказал человек-будда, – в этой жизни ничего не получится. Я схватился за голову. Зачем ты лжёшь? Ты ведь сам говорил: продолжающий жить и терпеть достойнее самоубийцы. Ты ведь говорил, что только пробудившийся может самовольно уйти из жизни. Значит, ты пробудился? Значит, я не имею права умереть?

Принесли спиртное. Я выключил лампу и стал пить. В комнате стояла полутьма, но бутылка безошибочно попадала в рот. Когда она была почти пуста, в дверь постучали. «Да», – отозвался я несколько громче, чем необходимо. Дверь открылась – похоже, кто-то вошёл. Не было слышно ни звука.

– Кто это? – крикнул я, нажимая выключатель.

Вместе со щелчком комнату залил свет.

– Я.

От внезапно вспыхнувшего света я не сразу узнал обладателя голоса. У двери по стойке смирно, как на школьной линейке, стояла девушка. Это была Пори.

– Что случилось?

Это было неожиданно. Пори стояла молча. Всё равно приятно. До чего же хорошо, когда рядом такой же живой человек. Было невыносимо каждый раз убеждаться, что я один.

– Хочешь что-то мне сказать?

Несмотря на радость, мои слова прозвучали холодно. Пори всё ещё молчала. Проклятье. Сидя на полу, я поднёс бутылку ко рту. Тогда она подошла и присела на корточки рядом.

– Вы несчастны.

Я опустил бутылку. В ней осталось не больше глотка.

– Кто несчастен?

– Мне почему-то так подумалось. Когда вы отвернулись и пошли в мотель… вы показались мне самым несчастным человеком на свете.

Я бездумно смотрел на Пори. Она сидела, обняв руками колени и упираясь в них подбородком, – в её позе было что-то особенное, невыразимое. Полная грудь на астеническом теле делала её похожей на зрелую женщину; глаза, казавшиеся огромными на маленьком лице, в глубоких, как пещеры, глазницах, излучали скорбь, будто глаза вдовы, познавшей все жизненные треволнения, все прихоти судьбы. Не верилось, что от молодой девушки, которой от силы девятнадцать-двадцать лет, может исходить такая печаль. Я поднёс бутылку ко рту и с силой втянул последний глоток.

– И что… предлагаешь нам с тобой в два слоя?

Пори не ответила.

– А, да ведь ты не знаешь, что это значит.

Я ломал голову, придумывая подходящее выражение.

– Хочешь… сделать мне подношение?

Пори по-прежнему молчала. Проклятье.

– Хочешь переспать со мной? – быстро проговорил я, повысив голос.

Она покачала головой.

– Тогда зачем пришла?

Она подняла голову и посмотрела на меня.

– Говорят, если искусить монаха, попадёшь в ад.

Я засмеялся.

– Ты так боишься ада?

Она не улыбалась.

– А вы не боитесь?

Я кивнул.

– Там тоже живут люди.

Где-то пробили часы. Я посчитал про себя удары – их было одиннадцать.

Я поднялся. Пори не двигалась. Я наклонился и взял её за плечи. Она закрыла глаза, её трясло.

Я поднял её и сунул в руку статуэтку Будды.

– Возьми. Будешь смотреть на него, когда тяжело, когда что-то смущает.

Я подтолкнул её в спину. Она некоторое время смотрела на меня из-за порога.

– Его сделал Чисан. Кстати, он покончил с собой. И я не знаю, пробудился ли он.

Прислонившись к двери, я прислушивался к удалявшимся шагам Пори. Острый сухой стук каблуков по цементному полу наконец растворился в темноте.

Я закрыл дверь и собрал котомку. Без статуэтки человека-будды она была совсем пустой. Я подумал, что так освободился от Чисана. Мне казалось, я смогу выстоять один. Я спешно покинул гостиницу, как будто вспомнил о какой-то важной встрече.

Вдалеке показались огни вокзала. Автобусы с пронзительными гудками отъезжали один за другим; люди сновали в поисках ночлега. За пересекавшей пространство эстакадой высились скелеты строящихся многоэтажек. Я пошёл на свет. Внезапно раздался металлический скрежет и чей-то яростный крик: «Ублюдок! Хочешь сдохнуть?» Прямо передо мной стоял грузовик. Водитель, высунувшись из окна, сыпал бранью. Сзади сигналили всё громче. Профиль водителя в окне промелькнул мимо.

В зале ожидания стояла длинная очередь. Я пристроился в конце и спросил стоящего впереди:

– Это куда?

– На Рай, – ответил он уставшим голосом.

Я подбежал к кассе и протянул деньги.

– Один до Рая.

Кассир в синей униформе, зевнув во весь рот, помахал рукой.

– Стоячих тоже нет? – нетерпеливо крикнул я.

Кассир снова зевнул.

– Закончились. Езжайте следующим рейсом.

– А когда он?

– В четыре сорок.

Я взглянул на настенные часы. Было одиннадцать сорок. Немного поколебавшись, я решился:

– Давайте.

Как только в руке оказался билет, мне стало спокойнее. Я прислонился к стене. Очередь понемногу уменьшалась… В итоге это одно и то же: остаться, чтобы уйти, или уйти, чтобы остаться… Колесо сансары. Формирование, пребывание, упадок, пустота. Наконец последнего в очереди засосало в проход.

Неожиданно в зале стало тихо. Откуда-то доносились удары, будто били молотом по железу. Перед глазами вдруг всплыло её лицо. Вернулось чувство голода. Я купил в магазине бисквит и газировку.

На площади было неприютно. Я сел на скамейку и откусил бисквит. От него гадко пахнуло плесенью, к горлу подступила тошнота. Я выплюнул откушенный кусок и остальное бросил под ноги… Скоро свет погаснет. Снова взойдёт солнце, потом наступит ночь и опять зажжётся свет. В каждой комнате с потушенным электричеством будет совершаться скорбный труд ради передачи страданий по наследству. Я глотнул газировки и посмотрел на небо. Там золотым песком сверкали мириады звёзд. Я посмотрел на землю. Вокруг стояла кромешная тьма. Я снова отхлебнул газировки и поднял взгляд вверх. Конец, где конец? Когда-то я спросил своего наставника, где начало и конец вселенной. Он сказал, что вселенная бесконечна. Я расстроился. Где видана такая безответственность? Или он просто уклонился от ответа? Наставник безмолвно покачал головой. Я задал ему другие вопросы. Где начало человека? Есть ли у этого мира конец? Рождение, смерть, рождение, смерть… Неужели так будет продолжаться вечно? На это наставник ответил так. Допустим, кто-то ранен отравленной стрелой и находится на пороге смерти.