Читать книгу - "Искусство наследования секретов - Барбара О'Нил"

Но плюсы перевешивали и минусы, и поводы для волнения. Два подрядчика осмотрели дом от крыши («плохая») до фундамента («в основном, хороший, прочный») и озвучили мне свои цены на выполнение работ. Ошеломляюще огромные! Я отвезла их сметы в Лондон архитектору, которую наняла, и попросила все проверить. Она была специалистом по памятникам зодчества и истории и через неделю объявила мне, что обе сметы корректны и оправданы. Я поручила ей разработать первоначальный план, предупредив, что одобрять и утверждать его предстояло Гортензии с подвластными ей членами комитета по планированию. «Не беспокойтесь, – заверила меня архитектор, – Такие Гортензии есть в любом местном совете. Она доставит вам немало проблем, но я приложу все усилия, чтобы свести их к минимуму».

Я выбрала второго подрядчика, потому что мне понравилась его манера себя держать и то, что он не говорил со мной свысока, как обычно разговаривают с ничего не смыслящими невеждами. Он представил мне поэтапный план работ – с севера на юг, сначала крыша, потом нижний этаж, включая кухню, столовую залу, гостиные и комнаты для прислуги.

А пока велось согласование кровельных работ, строители взялись отремонтировать комнату в гостевом домике.

Задаток за выполнение работ, к моему большому удивлению, удалось выплатить за счет доходов от аренды. Хавер выписал мне чек за последние полгода на сумму в сто тысяч фунтов. Их быстро бы «сожрали» мои грандиозные замыслы, но мне нужно было только продержаться до получения денег от продажи маминого дома в Менло-Парке.

Выйдя из офиса подрядчика, я сообразила, что мне еще требовался бухгалтер. Другой, не Хавер, хотя тот все равно был юристом. «Надо будет обратиться к графу, – решила я. – Чтобы он мне кого-нибудь порекомендовал».

Первым делом надо было, конечно, урегулировать все вопросы с уполномоченным по перепланировке и перестройке домовладений, то есть с Гортензией. На то время, пока архитектор разрабатывала план и передавала мне для изучения, я сняла квартиру над одним из магазинчиков на главной улице деревни. Она состояла только из спальни/гостиной и кухни, но зато окна выходили на холмы и садик в заднем дворе. И я, наконец, смогла себе готовить пищу сама, благодаря чему обрела еще большую уверенность.

Квартира позволила мне также развернуть «оперативную деятельность». На огромной маркерной доске, которую я купила в писчебумажном магазине, я создала своеобразный «центр управления» в попытке как-то упорядочить жизнь. Я разделила доску на секции: статьи и колонки, над которыми я работала; задачи по обустройству Розмера (дом/сад); мамина тайна; хронология жизненного пути Виолетты и пикники. В редакции мы применяли этот метод для составления журнального плана, и я привыкла к визуализации данных.

В конечном итоге моя жизнь обрела некий ритм. Утром я вставала рано и прогуливалась по землям частных владений, ориентируясь по карте доктора Муни, которую тот подарил мне, когда Самир нас познакомил в булочной Элен. Иногда я присоединялась к небольшим группкам сторожей или смотрителей, совершавших обход. Но гораздо чаще я бродила в одиночестве. Благодаря этим прогулкам я изучила местный ландшафт, привязку домов и фермерских хозяйств к лесополосе и реке, соотношение старой и новой застройки. На одном из полей, уже зазеленевшем всходами капусты, под одиноким деревом щипала травку лошадь. А сразу за изгородью высился современный жилой микрорайон, застроенный кирпичными домами с зимними садами вдоль задних торцов. Фешенебельный и привлекательный, с одной стороны, и в то же время унылый и пресный в сравнении с веселыми коттеджами и старинными особняками. И такие контрасты здесь не были редкостью. Я могла пройти по полям несколько миль, а затем пересечь узкую рощицу и оказаться на парковке перед громадным супермаркетом.

Люди тоже встречались разные: размеренные сельчане и более суетливые жители пригорода, стайка худосочных, оборванных и лохматых подростков из местной школы, куривших сигареты и насмехавшихся над кучкой «мажоров», высаживавшихся из автобуса в своей зелено-белой форме. Расовое разнообразие было не таким обширным, к какому я привыкла: большинство жителей составляли белые. Их разбавляли выходцы из Южной Азии – горожан можно было опознать по костюмам и обуви на высоком каблуке; иные, как рассказала мне Пави, оказались здесь в результате массового исхода иммигрантов из Индии, прибывших восстанавливать Англию после II Мировой войны. Немногочисленные беженцы с Ближнего Востока держались, в основном, особняком и вели замкнутый образ жизни, хотя их численность неуклонно возрастала. Я даже прогулялась в близлежащую деревню, чтобы заглянуть в магазинчик на центральной площади, торговавший ближневосточными продуктами. А под моей квартирой располагалась китайская лавка, продававшая на вынос рыбу с картошкой фри. По пятничным вечерам около нее выстраивались очереди во всю длину улицы, а все переулки забивали машины местных работяг, заезжавших за готовой едой на пути домой после трудовой недели в городе. Хозяйка лавки – худышка в белой блузке и черных брючках – вела еще занятия по тай-чи в студии над лавкой. И каждый вечер по субботам и понедельникам я наблюдала, как к дому стекались приверженцы этой китайской практики.

В общем, моя новая квартирка была не так плоха для временного проживания. А я всегда становилась более работоспособной, когда налаживала свой распорядок.

После утренней прогулки я обычно писала, либо отправлялась в библиотеку, чтобы почитать старые газеты на микропленке в попытке отыскать какие-то зацепки по маме, бабушке и таинственному Роджеру – хоть что-нибудь! Старые газеты оказались также полезным источником для узнавания самой деревни, ее истории, периодов подъема и спада, череды событий, рождений и смертей, имен веками сменявших друг друга поколений, традиций и обычаев.

Совершенно случайно я наткнулась на объявление о свадьбе Гортензии, которое вывело меня на заметку о Виолетте и ее втором муже – красивом мужчине, отличившемся во время войны. «Мой дед», – подумала я, но не ощутила родства с человеком на фотографии.

В послеобеденные и вечерние часы я встречалась с самыми разными людьми – Пави, Ребеккой и Джокастой, членами клуба садоводов и ландшафтным историком. Каждую среду я общалась с графом за ланчем в крытой галерее, где по подпоркам тянулись плетистые розы, а над цветами лениво кружили пчелы. Граф взялся меня просвещать и относился к этому процессу очень серьезно. Он оказался великолепным рассказчиком, и ему явно нравилось поражать своих слушателей.

Мне же пришлось каждую неделю жертвовать домашними делами и чтением ради чего-то другого. В одну из недель граф Марсвик поставил передо мною задачу познакомиться со всеми фермерами-арендаторами поочередно. Если кто-то из них приглашал меня к себе на обед или ужин, я сразу включала это мероприятие в свой календарь.