Читать книгу - "Искусство наследования секретов - Барбара О'Нил"

Я понимала, что это желание моему скорбящему сердцу навязывает воображение. Но все равно не могла избавиться от ощущения, что мама неотступно следовала за мной, пока я обходила комнаты для слуг и кладовку, поврежденную огнем. Мама вместе со мной поднялась по главной лестнице и прошла по длинному коридору до комнаты Виолетты, которая меня никогда не пугала. Закрыв глаза, я постояла немного в ее тишине. Если бы я поселилась в усадьбе, то свою спальню обустроила именно в этой комнате.

Стряхнув мечтательность, я заставила себя обойти остальные помещения в доме – те, в которые я никогда прежде не заходила. Они страшили до мурашек по телу. С предельной осторожностью я обходила конструкции, казавшиеся ненадежными и опасными. Но таких в северной части усадьбы осталось очень мало.

Я поднялась на третий этаж. И тоже заглянула во все комнаты, в которые смогла попасть. Я шла все дальше и дальше, мысленно приветствуя своих предков и бестелесных духов детей, слуг, домашних собак. Я вслушивалась в тишину дома, позволяя ему поведать мне о пережитых трагедиях. Я прошла по галерее и помирилась с девушкой, ради любви выбросившейся из окна. А потом поднялась на самый верх башни и обвела глазами поместье.

Землю. Такой огромный участок земли – плодородной, урожайной, необыкновенно красивой.

И теперь защищенной.

Мною.

Мое сердце расширилось, словно желая вобрать в себя все, что я видела – холмы, коттеджи, деревья, овец. Взгляд выхватил оранжерею: старые, потрескавшиеся стекла уже были вынуты, рамы ждали остекления новыми. По тропинке к саду шествовала парочка павлинов. А по прояснявшемуся небу над ними фланировали три птахи.

Внезапно – словно по мановению волшебной палочки в маминой руке – из-за облаков выглянула радуга. Ее конец вонзился в поле золотистого рапса.

Радуги, радуги… Радуги! Я поняла, где ответ.

Мы с Самиром приехали по адресу в северном пригороде Лондона, в промышленной зоне. Последнюю подсказку в охоте за сокровищами я нашла, сопоставив гипотетические императивы радуг. Мне нужна была картина с радугой, которую мама нарисовала для меня. Когда я была еще совсем маленькой девочкой. Эта картина висела в моей спальне. Но ее вывезли вместе с остальными вещами из дома в Менло-Парке, когда его пришлось освободить для продажи. И Мадлен потребовалось время, чтобы ее отыскать. Но на тыльной стороне картины был указан адрес.

И вот мы с Самиром вошли в расположенное по нему здание. Нам пришлось миновать несколько контрольно-пропускных пунктов. Наконец, мы подошли к нужной двери. Я вставила ключ, который дал мне граф, и он сразу повернулся в замке.

Комната была загромождена коробками. В них мы обнаружили книги – все из библиотеки, в идеальном состоянии. Самир издал звук, в котором предвкушение смешалось с радостным смешком:

– Боже, это невероятно!

У стен и на полках были аккуратно расставлены картины – десятки картин, больших и маленьких.

– Тайник с золотом на конце радуги, – пробормотала я и отыскала последнюю мамину картину. В ней-то и было все дело.

Последняя мамина работа…

Картина оказалась массивной – такой же большой, как ее «Лес #5». Но изображен на ней был коттедж с ее ранних работ – домик на лесной поляне. Свет был мягким, рассветным. Со всех сторон его окружали звери и птицы, и все они смотрели в окно – белки и лисы, совы и три маленьких черно-белых котенка с пушистой шерсткой. А в окне, осиянном золотистыми бликами, виднелась мама с ребенком в кресле-качалке. Моя мама и я!

– Ты была ее отрадой, – положил мне на плечо руку Самир.

– Видишь, каким прекрасным человеком она была? – моя рука прижалась к сердцу.

– Вижу.

Неожиданно я рассмеялась:

– Она затеяла всю эту охоту за сокровищами для того, чтобы я чем-то занялась, а не расквасилась после ее кончины! Мама предвидела, что я могу впасть в депрессию, и указала мне место, где ее найти.

– Это удивительная история, – сказал Самир.

– Еще одна глава в истории графов и графинь Розмерских, – я огляделась по сторонам. – Даже если ни одна из этих картин не дотягивает уровнем до Моне или Констебла, их тут предостаточно, чтобы продолжить реконструкцию усадьбы.

Я вспомнила ущерб от пожара, полностью уничтожившего две комнаты. Кухня чудесным образом устояла перед огнем, но кабинет и спальня Роджера выгорели. Но следов поджога не нашлось. Ни одного! Главный пожарный сказал, что в старых домах иногда случаются беспричинные пожары. И мне подумалось, что усадьба сама таким образом очистилась от былого зла. Хотя бы на некоторое время. И мамин голос меня не одернул: «Нет!» Может быть, моя догадка была верна?

– Значит, ты не собираешься продавать Розмер графу Марсвику и улетать в Сен-Тропе?

– Нет, – повернулась я к Самиру. – Я погрязла в размышлениях об этом, а ответ лежал на поверхности. Моя стезя – еда и рестораны. Фермеры хотят производить натуральную продукцию, мы можем поставлять ее как на рынок, так и в ресторан, популярный в округе. Возможно, даже переделаем несколько комнат в гостиничные номера для гостей, приезжающих с ночлегом.

– Мне нравится эта идея.

– Но ты должен понимать: раз моя мама уехала в Англию уже беременной, значит, я старше, чем думала. Возможно, я уже не могу иметь детей.

– Оливия, – Самир обхватил руками – своими длинными, красивыми руками – мое лицо. – В мире столько сирот нуждаются в родительской любви.

Мое сердце подпрыгнуло:

– Ты готов усыновить ребенка?

– Да.

Я представила себе деревянный стол в большой кухне и сидящую за ним семью. Мою семью – полноценную, с детьми! В ожившем усадебном доме, на процветающей земле.

– А двенадцать потянем?

Самир рассмеялся:

– Давай начнем с собаки.

– У нас будет два кота и собака.

– Они поладят.

– Значит, решено?

Рот Самира изогнулся широкой, благодушной, довольной улыбке:

– А что, кто-то сомневался?

И пока он целовал меня среди сокровищ, привезенных в этот «тайник» мамой, я почувствовала ее дух. Мама сидела в комнате, курила и радостно посмеивалась. А еще я почувствовала Виолетту и Нандини, слившихся в конце концов в нас, в крови Самира и моей.

– Давай будем счастливы, – сказал мой любимый.

Ради них, ради себя.

– Да! – ответила я.

Примечания

1

Чинц – лощеная хлопчатобумажная ткань с рисунком из цветов и птиц.