Читать книгу - "Три билета в кино - Яна Эдгаровна Ткачёва"

а потом заметил, как расползается по полу пюре, мама тихо подвывала у стены и не пыталась вмешиваться. Я поднял взгляд на нависшего надо мной отца и понял, что вижу только левым глазом, а правый будто бы ослеп, меня это напугало. Но потом я увидел брызги крови на светлой дверце кухонного гарнитура. Сначала мелькнула мысль «Откуда тут кровь?», но потом я быстро связал ее с горящей бровью, из которой заливало правый глаз, мешая обзору. Отец потянулся снова схватить меня, но я увернулся, юркнул под стол и тут же выбрался из-под него за спиной отца, тот зарычал от ярости и резко развернулся в мою сторону, но терять было нечего: я уже открыл рот, заспорил с ним, и теперь все будет только хуже и хуже. Я рванул скатерть на себя, опрокинув празднично расставленный сервиз на пол между нами, раздался звон разбивающейся посуды и новый поток оскорблений, мама вжалась в стену, словно пыталась стать невидимой. Но отцу не было до нее дела, он наступил на осколки и с хрустом припечатал твердой подошвой тапка остатки фарфора и хрусталя, после чего угрожающе надвинулся на меня. Я знал, что мне конец: в его глазах было что-то, чего я не видел раньше, к ярости прибавилась жгучая ненависть, лицо приобрело совершенно безумный вид… Я развернулся и побежал. Малодушно бросил маму наедине с этим монстром, рванул входную дверь, понесся на шестой этаж так, будто за мной гнался сам дьявол, и к заветной двери подбежал практически на ощупь, потому что почти ничего не видел из-за заливающей глаза крови. Кнопка звонка не желала подчиняться, раздавались короткие тревожные трели, нормально прижать трясущийся палец к звонку не получалось, но дверь все-таки распахнулась, и я не глядя забежал в спасительное пространство.

– Хренасе! – раздался знакомый голос. – Это батя тебя так отделал?

– А кто еще? – прохрипел я, пока утирал кровь с глаз, и встретился взглядом с ошарашенным лицом Сашки.

– Господи боже! – вскрикнула Василиса, которая тоже вышла в коридор и, очевидно, не ожидала увидеть избитого меня.

– Странно, – попытался объяснить я, но в голове плыло. – Он ударил всего раз, но как-то неудачно, – я начал сползать на пол.

– Ядреный корень, – пробормотал Сашка и подхватил меня под руку, – опять вся хата в кровище.

Рядом задохнулась Василиса и подхватила меня под вторую руку, они потащили меня по коридору в сторону ванной, там усадили на бортик, и Василиса проворно разложила на стиральной машине аптечку, которая появилась словно из ниоткуда, а пока я смотрел, как плитки кафеля скачут перед глазами, Сашка неуверенно мялся в дверях. Василиса посоветовала ему замыть лужи крови в коридоре и не мешать, сказала тоже: лужи. Внезапно раздалась серия коротких яростных ударов в дверь, Василиса испуганно дернулась и попала ватной палочкой мне в глаз.

– Прости, прости, – испуганно зашептала она.

– Он пытается выбить дверь? – показался Сашка, который держал тряпку, испачканную красным, и немного раскачивался (или это происходило у меня в голове?), я попытался сфокусировать взгляд, но вышло не очень хорошо, и Сашка продолжал расплываться перед глазами.

– Скажи ему, что никого нет дома, – хихикнул я и начал зачем-то наматывать оборванную лямку фартука на палец.

В дверь снова застучали, а друзья в шоке наблюдали за моим смехом; возможно, я и правда слегка легкомысленно смотрел на эту ситуацию. Василиса испуганно всхлипнула.

– Сидите тут тихо, – решительно сказал Сашка.

Он швырнул тряпку на пол, Василиса хотела было возразить ему, но он резко кивнул ей и плотно закрыл дверь, а я продолжал смеяться и не мог остановиться, кровь полилась с новой силой и опять залила глаз, Василиса напряглась, ладонью накрыла мне рот и начала тревожно прислушиваться.

– Я знаю, что он у тебя!

Яростный голос отца раздался совсем рядом, и тут я вспомнил о маме, и смех как рукой сняло, я лишь надеялся, что он не тронул ее.

– Нашел его по кровавым следам? – голос Сашки казался совсем не испуганным, как был минуту назад, и я устало вздохнул: мне никогда не удавалась эта его бесшабашная смелость.

– Поговори мне еще тут, щенок!

Раздался звук какой-то возни, и я ушам своим не мог поверить: неужели он дошел до того, что поднял руку на Сашку? Василиса съежилась, но не двинулась с места, дверь в ванную распахнулась, и показался мой бешеный отец, он открыл рот, чтобы что-то заорать, но наткнулся взглядом на сжавшуюся в комок Василису и вдруг резко остановился, словно налетел на стену. Он открывал и закрывал рот, что выглядело довольно глупо, но Василиса все равно затряслась и заплакала от испуга, я резко поднялся и закрыл подругу собой (по крайней мере надеялся, что это получилось у меня настолько же четко, насколько я хотел, потому что перед глазами все прыгало и качалось).

– Тебе стоит уйти, – прохрипел я.

Отец не двигался с места, перевел взгляд на меня, сверху вниз осмотрел мое лицо и футболку, которая была залита кровью, после чего резко выдохнул, его глаза бегали, пытались выхватить подругу, которая спряталась за моей спиной, а сзади него маячил Сашка, целый и невредимый.

– Нашу дружескую потасовку, Михалыч, предлагаю замять!

Когда-нибудь кто-нибудь оторвет моему другу голову за его длинный язык, но отец будто ничего и не слышал, покачнулся, словно пьяный, отстранил опешившего Сашку и молча вышел из ванной.

– Че эт он? – поинтересовался друг.

– Не знаю, – я услышал, как закрылась входная дверь, и устало опустился на бортик ванны. – Василису увидел – и будто его по голове ударили, а не меня.

– Фигасе ты даешь, подруга, – обратился Сашка к Василисе, но она уже зашлась в сдавленных рыданиях и ничего не ответила, Сашка обнял ее и бормотал, что все позади и ничего страшного не случилось.

– Извините, что прибежал. – Со всех сторон навалилось чувство вины: перед мамой, перед Василисой, перед другом. – Не стоило вас втягивать.

– Не говори ерунды, пожалуйста.

Василиса обернулась, вытерла глаза, сделала пару глубоких вдохов и выдохов и снова принялась обрабатывать мою рану, и только руки ее подрагивали как напоминание о недавнем испуге. Сашка убедился, что все под контролем, и вернулся к мытью полов, я же в недоумении думал о странном поведении отца, пока Василиса обрабатывала мою бровь и причитала, что лучше бы наложить швы. После всех процедур я сидел в комнате друзей, скинув окровавленную одежду и пытаясь соединить развалившийся на части мозг и вернуть четкость взгляду. Василиса, когда закончила с первой помощью, взяла комплект белья и новое полотенце и побежала в душ